Потустороннее в Ермолаево

– Мне ведь кикуша довязала её. Постаралась для хозяйки. Так я не оставила, распустила. Самой охота доделать, люблю я это занятие.

– А у меня не получается, – призналась Анна. – Считается, что вязание успокаивает. Я же наоборот, раздражаюсь, в петлях путаюсь. Слишком монотонная работа.

– Ничего. Какие твои годы, научишься. Шла бы спать, Аннушка. Да и я, пожалуй, отправлюсь. Завтра трудный день будет.

– Из-за оберега?

– Да ну! Из-за дома того… Неизвестно, что там обосновалось-то, как выводить придётся. Выспаться мне нужно. Набраться сил.

4

Поутру погода испортилась – повалил снег, закружили по дороге лёгкие вихри.

Анна ещё завтракала, а бабка уже собралась, положила перед ней бумажку.

– Пойду я. А ты, Аннушка, бутылку собери. Я тебе тут написала слова, что сказать нужно. После того, как пробку воском запечатаешь. Всё поняла?

– Я с вами хочу! Можно?

– Зачем, деточка? Опасно это. Или позабыла каков бУка?

– Я в стороне постою. Мешать не стану. Очень уж любопытно!

– Тебе оберег закончить нужно. Им займись.

– Я всё равно пойду! За вами следом.

– Вот ведь настырная! Мало тебе было прошлого раза? Смотри, не пожалей после. Одевайся, раз решила. Я на улице ждать стану.

На улице подле бабы Они стояли «девчата» – две женщины лет за пятьдесят, укутанные в платки по самые глаза.

Та, что пониже, немного в теле, назвалась Матрёшей. Высокая и худая представилась Тосей.

Обе, не таясь, разглядывали Анну. Одна с благосклонной улыбкой, вторая с откровенным неодобрением.

– Ты зачем девчонку с собой тащишь? – недовольно буркнула высокая Тося. – Приманкой будет?

– Да ладно тебе! Пусть идёт. Премудростям научается, – милостиво разрешила Матрёша.

Анна хотела нагрубить, но смолчала. Решительно пошла за всеми по утоптанной тропе.

Прежде чем войти в калитку, достала Тося мешочек. Черпнула из него горсть сухого порошка, обсыпала всех с головы до ног. От неожиданности Анна вдохнула душистую колкую пыль и раскашлялась до слёз.

– Сейчас пройдёт. – баба Оня участливо постучала Анну по спине. – Это материнка толчёная, чтобы не почуяла нас неизвестная жиличка раньше времени. Мы теперь для неё вроде как невидимые сделались. Так с ней проще справиться.

Повернувшись к Тосе, она попеняла сердито:

– Предупреждать надо! Чуть девчоночку не напугала.

– Девчоночка знала, куда шла. Пускай теперь приноравливается!

– Всё-таки вредная ты, Таисия!

– Уж какая есть!

– Хватит вам уже, давайте делом займёмся, – перебила Матрёша. – Пошли в дом. Аня, ты ступай в серединке, за Оней сразу. Идти старайся след в след. Не выбивайся в сторону. Поняла?

Анна кивнула, и процессия медленно двинулась к крыльцу.

Дверь была приоткрыта. Баба Оня трогать её не стала, с неожиданной ловкостью проскользнула в неширокий проём. За ней осторожно последовали остальные.

Выстуженные сени вели в небольшую комнатёнку – полупустую, грязную и очень холодную. Развалившаяся печь выступала из угла, на боку валялась табуретка, а больше ничего здесь и не было, разве что обильные заросли паутины повсюду. Бормоча себе под нос, баба Оня двинулась к замызганному окошку. Тося высматривала что-то на потолке, водила над головой руками, шептала. Матрёша же опустилась на колени, пригнулась к самому полу и стала по собачьи принюхиваться. Зрелище было жутковатое. Анна невольно подумала, что тётка и сама сейчас смахивает на нечисть. Матрёша нюхала и нюхала, и, наконец, махнула рукой в угол, что напротив печи. Там, плотно пригнанная к доскам, находилась ляда, закрывающая вход в подвал. Открывать её не стали – Тося не позволила. Она рассматривала что-то на полу и вдруг нагнулась, подняла то ли нитку, то ли шерстинку. Поднесла близко к глазам, понюхала зачем-то и, обернувшись к остальным, кивнула, указывая на дверь.

Уже на улице, когда отошли подальше от брошенного домишки, Тося положила шерстинку на ладонь бабы Они и объявила торжественно:

– Букарица в подполе прячется. Вот ведь ловко обвела всех нечистая! Прямо под носом гнездо свила.

– Кто это? – Анна первый раз слышала такое прозвание. – Букарица? Она вроде буки?

– Из нечисти персона. Опасна тем, что всё норовит имя выпытать. Через него власть над человеком получает и тогда не отстает.

– Вы это по шерстинке определили? – поразилась Анна.

Тося не ответила. Повернувшись, она смотрела на дом, прикидывая что-то про себя.

– А отчего шерстинка? – продолжила расспросы Анна. – От платка или шали?

– Ты серьёзно или прикидываешься? – Матрёша подпихнула Анну в бок. – Не знаешь, кто такая букарица?

– Откуда мне знать? У вас здесь всё иначе! Другой мир! С домашними духами соседствуете, ведовством занимаетесь.

– Чего ж прилепилась тогда? Зачем пошла с нами?

– Интересно же! Как такое пропустить?

– Эх, девка! Опасный тот интерес, не в куклы ведь играемся, а нечисть отваживаем. Повезло тебе, что Оня знаткая, прогнала бУка. Иначе не стояла бы ты с нами сейчас. Душу бы до донышка выцедил да оболочку пустую оставил.

– И… Ч-ч-что?

– А то! Попала бы в дурку. Там, знаешь сколько таких, нечистью обласканных? Лечат их по науке, а толку в том никакого.