Поучения, слова, устав и житие старца Паисия Величковского

После сего блаженный старец Паисий, отдохнув немного от трудов, начал возобновлять и установлять чин своего общежития по уставу Богоносных отцов наших, Василия Великаго и научившихся от него Феодосия Великаго и Феодора Студита, начальников общежития. Это не то значило, чтобы чин этот только начинался; ибо он еще на Святой Горе введен был старцем Паисием среди своего братства и соблюдался; но после перемещения, соединенного с суетою, он действительно как бы вновь начинался, и, обновляясь, устанавливался. Во-первых, в церкви положено было соблюдать чин Святой Горы, по уставу Православной Соборной Восточной Церкви, как и прежде было. Петь определено было на правом клиросе по-славянски, а на левом — по-молдавски. Во-вторых, положено было, чтобы никто из братий ни под каким видом не дерзал что-либо из вещей называть: это мое, а это твое; но все посылаемое от Бога, иметь общим, с завещанием строго соблюдать правило общежития. А что кому было нужно, всем подавалось от старца. Трапеза для всех была общая, кроме больных, весьма престарелых и калек. Послушания внутри монастыря, как то: в поварне, пекарне и прочие должны были исполняться самими братиями. Разные рукоделия, нужные в общежитии, братия должны делать со страхом Божиим и каждый по силе своей, а не насильно и со смущением. В общих некоторых послушаниях преслушание, прекословие и самочиние, которыми разоряются заповеди Божии, должны были быть изгнаны из души всякаго брата; а чтобы вместо сего первенствовали и царствовали в братстве послушание, смирение, терпение и мир, любовь и страх Божий, и над всем сим всесовершенное отсечение своей воли и своего рассуждения. На общих послушаниях положено было блюсти молчание уст; в уме же да действуется тайно и хранится молитва. И сам старец часто выходил с братиями на общие послушания, и вместе со всеми трудился со всяким смиренномудрием, молчанием и молитвою, подавая собою всем пример смирения и любви, и говоря: «Братия! никто из вас не должен оставаться в праздности, кроме крайне немощных и престарелых; ибо от праздности рождается всякое зло». В келлиях на едине братия должны упражняться в чтении писаний Богоносных отцов и молитве, умом в сердце художественно совершаемой, по преуспеянию каждого, полагая по силе частые поклоны со слезами. Все братия, и в особенности новоначальные должны были всякий вечер открывать свои помыслы духовным отцам. Ибо откровение — это есть основание истинного покаяния и прощения грехов, и надежда спасения душе, с печалью истинно кающейся в грехах. А если бы случилось между некоторыми братиями какое-либо неудовольствие, то непременно в тот же день должно было последовать и искреннее примирение, по Писанию: солнце да не зайдет в гневе вашем (Еф. 4, 26). Если же кто так ожесточился бы, что и не захотел бы примириться, такового старец подвергал отлучению, чтобы он и на порог церковный не вступал, и молитву «Отче наш» не читал, пока не смирится.

На послушания вне монастыря старец определял и посылал таких братий, от которых не могло бы произойти какого-либо соблазна для мирян, ни вреда для душ их самих. Если за каким-либо делом неизбежно следовало бы нечто, ведущее к преступлению заповеди, то повеленное дело должно было оставлять. Лучше, говорил старец, оставить дело без исполнения, нежели презреть заповедь Божию и подвергнуться вечному осуждению. Вообще же сказать: в обители, как внутри, так и вне, во всех послушаниях, старец Паисий всегда старался, чтобы между всеми братиями были мир и любовь по Богу, благоговение и страх Божий, смирение и повиновение со всесовершенным отсечением своей воли и своего рассуждением пред старцем и друг перед другом.

Также ввел старец Паисий в своей обители и все прочие порядки, по уставу св. Василия Великого и других Богоносных отцов, заповедав хранить их ненарушимо, и заключив угрожением за преступления духовными епитимиями, вместе с тем изливая на всех своих духовных чад отеческое свое милосердие, и нелицемерною любовию всех объемля и согревая и поучая, благоразсмотрительно определяя послушание каждому по его силе, дабы все трудились благодушно и с усердием.

Больных, весьма немощных и престарелых повелел старец лечить в больнице и всячески успокаивать возлюбленному брату Гонорию, который несколько знаком был с врачебным искусством. Муж этот и духовною беседою мог утешать, и в телесных нуждах был весьма милостив; ибо чрез святое и усердное свое послушание и смирение преуспел в горячую любовь к Богу и ближнему и в разум духовный. Потому и блаженный старец имел сего прелюбезнейшаго ему брата над больными, как свой глаз. Ему только одному и дана была свобода, ради больных, самому брать в келлии старцевой деньги, сколько-бы он ни захотел. Его же после своей кончины по прошествии одного года (1795), старец, по воле Божией, взял к себе и в небесный покой.