Поучения, слова, устав и житие старца Паисия Величковского

Там, вшедши в церковь при пении «Достойно есть», старец поклонился святым иконам. Подошел и к чудотворной иконе Пресвятой Богородицы, много пред Нею плакал и вручал себя и братию Ея заступлению, хранению, покрову и окормлению, со слезами облобызал оную, возложив на Владычицу по Боге во всем всю свою надежду. Потом, вышедши из церкви, пришел в келлию и немного отдохнул; но уснуть от великой печали не мог. Таким образом, он уже пять суток провел без сна. Когда же настало время бдения, старец, хотя и с великим трудом от болезни и слабости, пришел в церковь и слушал Божественную службу, сидя, молясь в то же время Пречистой Богоматери, чтобы хоть немного заснуть ему. При конце вечерни и начале утрени начало клонить ко сну. Потому он вышел из церкви, пришел в келлию, поспешно лег и уснул и спал три часа. Когда же проснулся, ощутил в голове легкость и малое некое укрепление в теле, совсем освободившись и от печали. Потому со слезами вознес благодарение Христу Богу и Пречистой Богоматери.

После литургии старец созвал к себе начальствовавших в монастыре Нямце и любезно побеседовал с ними наедине, обещаясь во всем до смерти успокаивать их и воли у них отнюдь не отнимать. Вместе с тем он принял от них то из монастырского имущества, что они сами ему выдали, ничего не расследывая. Таким образом, они искренно примирились; по прошествии нескольких лет приняли постриг в схиму и поживши благочестно, преставились ко Господу. Только немногие, жившие там прежде братия вышли оттуда. Прочие же присоединились к братству старца Паисия, и таким образом из двух составилось одно братство, и водворился душевный мир. Тогда старец написал к князю донесение о принятии монастыря Нямца и о примирении и соединении двух братств в одно. Уведомил его при сем и о крайней нужде в келлиях.

Когда прочтено было князю это донесение, князь очень обрадовался и повелел написать грамоту (о том, что Нямец передать в заведывание старцу Паисию) и утвердить своеручными подписями и печатями князя, митрополита и сената. Написал и от себя старцу письмо, благодаря его за послушание и обещаясь помоществовать ему в келлиях и во всех прочих нуждах. И отдал письмо с грамотою посланным от старца братиям.

Получив эту грамоту и письмо от князя, старец начал управлять обоими монастырями, по дарованному ему Богом благоразумию, с любовию и кротостию. Но теперь труды его усугубились. По милости князя, он устроил в Нямце больницы и прочие нужные келлии; так как и свои братия и странники монахи, престарелые, хромые, слепые и расслабленные, не имевшие где голову приклонить, приходили к нему, прося его с плачем и рыданием ради Христа оказать им милость. А старец определял их в больницу и повелевал брату Гонорию, о котором выше было упомянуто, чтобы он имел об них всякое тщание и попечение, и заботился об их успокоении. Служителям заповедовал, чтобы прислуживали больным, как самому Господу, чтобы каждую субботу мыли им головы и переменяли сорочки, чтобы очищали их одежды, кровати и постилки от всего, в особенности же от насекомых; а летом чтобы одежды часто пересушивали на солнце и выветривали. Внутри больницы заповедовалось соблюдать всевозможную чистоту, ежедневно окуривать ладаном или иным полезным курением, чтобы не было тяжёлого воздуха; пищу готовить самую лучшую, также и хлеб и вино. И все были признательны, — со слезами прославляли Бога, благодаря всегда и старца за его милосердие и попечение о них. Приходившие монахи странники, так же успокаиваемые, пребывали в больнице, кто сколько хотел, седмицу, две и месяц. И никто никогда не говорил им ни одного слова, — что сидишь в праздности? А иные просили старца, чтобы благословил им и перезимовать, и он благословлял; не имевшим же одежды и сорочек подавал по их потребности. Когда же наставало лето, и странники уходили, давал им нужное для пути в сугубом количестве, и таким образом отпускал их с миром. Принимал также старец и мирян мужеского пола, страдавших от разных болезней и от духов нечистых, и не имевших где главу приклонить. Пища подавалась им от общей трапезы, только в иной больнице. И жили они там, сколько хотели, иные даже и до смерти.