Читаем Поваренная книга Самурая или Черт Те Что, а не книга о Японии полностью

— Читателя надо шокировать! Поношенные трусы — это хорошо. И вставляешь еще больше своих шуток, как в ЖЖ, только надо вдвое увеличить их частоту. И 100% болезненного сознания, сильвупле! Ты ходишь на работу, но ненавидишь ее. Вечером — в казино и бары. За веселой маской — осознание пустоты и боязнь ее, выжигай сам себя, бренность своей жизни. Богатые тоже плачут.

Сегодня, в пять часов — тренировка командного духа. Всех сотрудников срывают с своих рабочих мест и запирают в узкой пустой комнате вместе с начальством на час. Я думал, будет речь, но оказалось ничего, даже свет не выключают. Предполагается, что за час сотрудникам настолько надоест слоняться по комнате без дела, что они начнут чувствовать себя командой. Я пока держусь — но уже тяжело.

— И, слышь, после этого ты круто меняешь жизнь. Бросаешь все, уезжаешь в другую страну. Читатель это любит. Читатель любит, когда герой делает, то, на что он сам никогда не решится.

С легким сердцем я завершаю эту книгу, не выполнив ни одного из пожеланий предприимчивого молодого человека.


Токио, Япония, Весна 2007.

ОГЛАВЛЕНИЕ


Пролог

Дверь

Знакомьтесь — гайдзин

Вкус победы

Как хорошо уметь читать

Гайдзины в своем отечестве

Дружба народов

О знаменитых гайдзинах

Японский язык

Школа японского выживания

Кабинет

Город за офисным окном

Кодовая фраза: Осаки-ни сицурэй симас

Ниточки ветхой истории

Еще немного о работе

Голос из шахты

Не все правила одинаково полезны

И немедленно выпил

Истории консультанта

Батарейки для саларименов

Окно

Мимо школы

La Resistance

Гейша-самурай-банзай!

Каждая буква закона

Посленовогоднее очищение

Спокойной ночи

Грязные подробности

Кухня

Новое слово в японской кухне

Чашка чая

Haute cuisine

Приятного аппетита

Крепкий орешек

За порогом

В каске и коляске на Урале и за Урал

Вода жизни

Пыль дорог

Отрезки географии

Добро пожаловать в ад

Балкон

Несколько слов о японском доме

Несколько слов о спорте

Несколько слов о любви

Эпилог. Как я не стал писателем

Бонус-трек 1: Самый ценный подарок

Мы все любим получать подарки. Мой первый подарок в Японии был куском мяса.

Не удивляйтесь, дарить продукты питания в Японии – и важная часть социальной традиции, и огромная индустрия. В этом есть своя логика. Я, пожалуй, не знаю ни одного другого народа, который бы дарил столько подарков друг другу, с такой частотой и такой регулярностью. Когда общественные порядки требуют дарить буквально тысячи подарков от каждого человека каждый год, - брильянтовые кольё, ясное дело, отпадают. И вряд ли кто-то, кроме китайских производителей, обрадуется тысяче цветных авторучек. Остаются продукты: подарок универсальный и не накапливающийся, по крайней мере, если их есть.

Большая часть подарков – это сувениры, или по-японски «омияге». Если верить одному из недавних опросов авиапассажиров в Японии, средний японец путешествующий внутри страны тратит 7908 йен (примерно 80 долларов США) на подарки для друзей и коллег, и 6488 йен (65 долларов) на подарки себе и своей семье. Путешествующие заграницу ещё более экстравагантны: 27928 йен (282 доллара) в среднем на подарки коллегам и друзьям, и 58250 йен (589 долларов) на подарки себе. На какой бы из популярных «японских» курортов за границей Японии бы вы не приехали, от Гавайев до Кэрнса - вы обязательно найдете магазины продающие буквально ящики шоколадных конфет и печенья (с доставкой прямо в отель или аэропорт) специально на подарки. И, конечно, на каждой железнодорожной станции в Японии обязательно продают упаковки практически одинакового печенья каждый раз с разными эмблемами соответствующего города: традиционно с продуктовыми подарками нельзя жульничать и покупать рядом с домом, их положено привозить и картинка на упаковке – лучшее доказательство того, что сувенир действительно привезён из поездки.

Перейти на страницу:

Все книги серии Письма из-за бугра

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное