Поведай нам, тьма

— А теперь тут бродит этот дикий горец. На Дорис и Лану он уже нападал. Следующая на очереди я.

— Он до тебя не доберется.

— Думаю, лучше он, чем Батлер. По крайней мере, живой человек, да и что он может сделать со мной такого, чего не делали раньше? Разве что убить.

— Никто тебя не убьет. Никто никогда больше не сделает тебе ничего плохого. По крайней мере, пока я рядом. — Он вытащил револьвер из-за пояса и сунул его за спину в брюки. Затем заключил девушку в объятия.

Анжела крепко к нему прижалась, уткнувшись лицом в шею.

Говард гладил ее по голове, по спине, ощущая на шее ее ровное дыхание. Ее груди, живот, бедра — ему было так уютно и тепло.

Но без сексуального возбуждения.

Вдруг ему захотелось оттолкнуть ее.

Спина девушки вздрогнула, и послышались тихие судорожные вздохи. Потом снова и снова.

«Что с ней?» — недоумевал Говард.

Смеется или рыдает?

Но он знал наверняка.

— Что случилось?

— Я все испортила.

— Ты это о чем?

Анжела покачала головой. Лицо ее стало скользким от слез, а ресницы щекотали его шею.

— О чем? — повторил он свой вопрос.

— Ничего.

— Нет, выкладывай.

— Отпусти меня. Можно уже не притворяться.

— Притворяться?

Анжела оттолкнула его.

Говард схватил ее за плечи.

— Анжела!

— Оставь меня в покое. — Сбросив руки Говарда, она рванулась в сторону и побежала от костра. От его красноватого сияния, в темноту, к озеру.

Глава 21

Говард сидел спиной к костру, держа револьвер на коленях, изредка поглядывая в сторону палаток. Но большую часть времени наблюдал за Анжелой.

Она сидела у самой воды, наверное, на том плоском валуне, который не так давно назвала «нашим камнем». Видно было лишь ее голову и спину, да и то очень расплывчато. «Наверное, страшно замерзла», — подумал Говард.

И ужасно несчастна.

Когда Анжела побежала, он было сделал несколько шагов вдогонку. Но затем остановился и вернулся к костру. Она не хотела никаких погонь. Хотела побыть наедине, поэтому и убежала.

Надо просто подождать. Посидеть и понаблюдать за ней, чтобы не учудила ничего такого, например, не прыгнула в озеро, и защитить, если этот псих попытается напасть.

Ему было жаль ее, жаль и себя. Хотелось, чтобы все было так, как до ее страшного, невероятного откровения. Потому что теперь, обнимая ее, он почувствовал отвращение. Словно она была замарана, испорчена. И в грязи. Словно смердела всеми этими уродами, их потом и спермой.

И каким-то образом Анжела уловила его настроение.

«Не хочу, чтобы так было, — говорил он себе. — Кроме того, это глупо. Это та же Анжела. Такая же, как была перед началом своего рассказа. А тогда она не казалась грязной. И ничего такого, что могло бы изменить ее, не произошло. Она просто говорила: воздух проходил через голосовые связки, и она произносила слова. Вот и все. Она не загнила и не протухла. Все, что она делала, это только говорила».

Это были слова. Просто слова.

«Это только слова, — думал Говард, — если кто-то скажет тебе, что плюнул в твой суп».

Ты мог уписывать его за обе щеки, радуясь до поросячьего визга. Всего несколько слов. «Знаешь что, я тут харкнул в твою бурду». И вдруг ты начинаешь ощущать сладковатую вонь слюны, и от одной мысли о следующей ложке тебя всего выворачивает наизнанку.

«Это не одно и то же», — твердил он себе.

Но очень похоже.

Нет. Это совершенно разные вещи. Она чиста. К ней ничего не прилипло. И ничего не осталось в ней от тех людей. Мы ведь ходим в рестораны, где едим из той же посуды, из которой до этого ели другие. Даже мысли такие никогда не возникают, лишь бы посуда была хорошо вымыта. И совсем не важно, сколько людей ее использовало до нас.

Не важно, сколько человек трахало Анжелу.

Не должно быть важно.

Было бы глупо, если бы это имело какое-то значение.

Говард подбросил дров в огонь, окинул взглядом лагерь и вновь стал наблюдать за Анжелой. Может, все же следовало пойти за ней? Может, она именно этого и хотела? Чтобы я доказал, что не равнодушен к ней.

«Я не равнодушен», — убеждал он себя.

Тогда почему я не иду к ней? Зачем сижу здесь все это время, как бесчувственный чурбан?

Говард посмотрел на часы. Двадцать минут второго. Через десять минут заканчивается их смена.

Он поднялся, затолкал револьвер поглубже в брюки и пошел прочь от теплого костра. Пока он шел, Анжела так ни разу и не обернулась.

— Это я, — объявил он, шагнув на камень.

— Я знаю.

— Ты не замерзла?

— Не очень.

Присев рядом на корточки, Говард погладил девушку по голове, но Анжела продолжала смотреть на озеро.

— Ты, наверное, злишься, да?

— Я на тебя не сержусь.

— Исправляешь мою речь.

— Мне не до шуток, ладно?

— Извини. — Он встал. — Почему бы тебе не вернуться к костру? Ты, наверное, окоченела. К тому же уже почти пора будить Лану и Кита.

Анжела кивнула, поднялась на ноги и повернулась.

Говард пошел первым. К костру подошли в молчании. Когда Анжела присела на корточки у огня, он увидел, что она вся дрожит.

— Я не знаю, что сказать, — признался он.

— А тебе и не надо ничего говорить.

— Господи, Анжела! Что я такого сделал?

— Ничего, — пробормотала она.

— Я думал, мы — друзья. Понимаешь?

— Мы можем ими и остаться. Но, думаю, на этом дело и закончится.