Повелитель

– В шкафу, за книгами. Хотела выбросить и не смогла. Вот, лежит, из той жизни. От мужа прячу, хотя он вообще не поймет – что это. Стас совсем другой… Ну вот, иду я здесь, и вдруг… Оно не упало. Я испугалась, посмотрела вверх – кольцо мое повисло на ветке, причем так высоко, что никак не достать.

Я вообще не понимаю, как можно на ветку закинуть кольцо! Вот сейчас попробуй – не получится! Я прыгала под деревом и вопила, это же кольцо от Мишки моего! А вдруг бы я отошла, и какая-нибудь сорока утащила!

Мимо шел Антон, спросил, почему я бегаю вокруг дерева и ору. Я показала кольцо. Он посмотрел, подумал, потом из дворницкой принес стремянку и полез на дерево. И когда тянулся за кольцом, у него из кармана бутылка пива выпала и с грохотом раскололась! И мы так увлеклись спасением кольца, что не заметили, как все это время за нами наблюдал Весин. И когда бутылка упала – начал аплодировать.

– А, помню! А Вадим еще стоял внизу и рассказывал, что Ларичев неправильно на лестницу залезает… И что-то там про силу притяжения и проникновение ветки в кольцо. В общем, фигню какую-то. А с Весиным-то как закончилось?

– Да как, посмеялся в усы и пошел по своим делам.

– Смешно…

Они замолчали, глядя на блестевшие солнечные окна Литинститута. Марина положила лист на лавочку рядом с собой, и почти тут же неведомо откуда взявшийся ветер сдул его и понес по двору. Вот он пролетел по дорожке садика и выпал на широкий асфальт двора.

51. До маразма

К Андроникову монастырю Надя и Лялин решили идти пешком. Теплая летняя погода, казалось, установилась навсегда, и теперь от каждого вздоха земли колыхалась подросшая трава, а деревья качали позеленевшими ветками.

– У тебя ногти как бронзовки! – удивился Лялин, сразу заметив Надин новый маникюр.

– Бронзовки? А кто это? Майский жук?

– Нет, майский – он коричневый. А золотисто-зеленые – это бронзовки, тоже большие. Взмахни пальчиками! Ну точно! Где ты такой лак достала?

– Это не лак, а втирка! Знаешь, как это делается? Сначала обычный лак, потом сверху втирается порошок. И затем закрепитель.

– Чего только не придумают! Очень красивый цвет!

– Мне тоже нравится. Ну, бронзовка, так бронзовка. А вот майского жука я никогда не видела.

– Потому что они пропали. Мы в детстве их часто ловили, а моя дочь даже не знает, что это такое. Я сам тысячу лет не видел ни майских, ни бронзовок.

– А вот же, смотри, – Надя растопырила пальцы и засмеялась, – десять маленьких хорошеньких бронзовок!

– Сейчас я их поймаю! – Лялин попытался схватить Надины ладони.

– Нет-нет, жуки улетают! – рассмеялась она, пряча руки за спину.

Сегодня Надя попросила Лялина взять с собой «Амбру».

– Вот здесь мы и начнем, – она хитро улыбнулась и остановилась.

– Что, прямо на мосту?

– А чем тебе не нравится? Посмотри, как тут хорошо!

В отдалении, на другой стороне, просматривался угол Кремлевской стены со стороны Василия Блаженного, от Спасской башни до Петровской. Справа, в устье Яузы, где она впадала в Москву-реку, стояла высотка на Котельнической. Ее стены и башенки, подсвеченные солнцем, казались почти белыми.

– Моя любимая высотка, – улыбнулась Надя. – А посмотри туда – сейчас покажу тебе необыкновенный вид. Вон, смотри.

Лялин повернул голову за ее рукой.

Там, где заканчивался мост, после спуска, дорога снова поднималась вверх, в сторону Яузского бульвара. Справа от проезжей части зеленел островок Устьинского сквера, где летом люди грелись на солнце и отдыхали в тени, сидя на лавочках или лежа на траве. За ним просматривалась голубая колокольня храма Троицы в Серебряниках. Где Яузская улица сталкивалась с Солянкой, из-за двух особнячков возле перекрестка, нежно-розового и голубого цветов, виднелись красно-белая колокольня и купол храма Петра и Павла у Яузских ворот.

– Красиво. Но здесь же шумно, – возразил Лялин.

По мосту, взлетая и опускаясь вниз, спешили машины, а когда мимо проезжал трамвай, вибрация от колес ощущалась ногами, словно спина моста дрожала то ли от ярости, то ли от удовольствия.

– Выпьем по глотку и пойдем, – согласилась Надя. – Смотри, какой красавчик!

Она помахала рукой красно-желтому трамваю старой марки.

– Новые тоже неплохие, но у этого мордочка такая круглая, добрая… – она вернула фляжку Лялину. – Давай как-нибудь покатаемся на трамвае?

– А я помню, раньше ходил с одним фонарем, тоже красно-желтый. Проезд в трамвае стоил три копейки, в троллейбусе – четыре, в автобусе – пять.

– А почему в трамвае так дешево? Это самый милый вид транспорта!

– Не знаю, может, потому что на электричестве, – задумался Лялин. – Хотя троллейбус тоже. Возможно, маршруты были не такие длинные. И там еще сиденья деревянные, помню…

– Я бы покаталась на трамвае твоего времени. А если бы мы встретились, когда тебе было тридцать – куда бы ты меня повел?

Лялин задумался.

– В ресторан ЦДЛ.

– Почему в ресторан? Я думала, ты скажешь – музей или театр.

– Ну это же ресторан не для всех. А у меня был билет члена Союза писателей.

– Ну что же? Ресторан, так ресторан. А может, мы сейчас туда сходим? У меня тоже есть билет члена Союза!

Надя показала Лялину язык.