Повелитель

После окончания учебы, каждый раз, проходя мимо, она останавливалась, глядя на желтые стены особняка и улыбаясь… Иногда заходила постоять под этим небом, потрогать деревья, посмотреть на теплые окна. Если бы в ее жизни не было Литературного института, Надя не оказалась там, где сейчас. В ее жизни не было бы его – единственного человека, любить которого она начала будто бы задолго до их встречи. Счастлива ли она? Иногда – безмерно. «Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит». О чем это? О милосердии, о страдании, о тяжести земной, о нелегком счастье человеческом. О любви. Что она знает о разделении участи? Надя даже не понимала, а чуяла ответ, простой и ясный, как утренний свет. Мир вокруг нее рос, шевелился, дышал. Теперь она точно знала – самое интересное начинается, когда счастье отступает, чтобы потом возвращаться, как океанский прилив, незаметно меняющий береговые контуры…

Могла ли Надя сказать ему, как сильно любит? Есть ли на Земле инструменты, с помощью которых она смогла бы говорить об этом? Слова, фотографии, прикосновения – казались чем-то маленьким и незначительным, но это все, что у нее было. Оставалось лишь надеяться, что Повелитель слышит ее сердце, которого больше нет – есть их общее сердце, и оно стучит и стучит.

2. Быть поэтом

Надя поднималась по лестнице в двадцать третью аудиторию, на ходу вытаскивая из-под воротника пальто длинный оранжевый шарф. Она прошла второй этаж, мимо площадки, ведущей к бледно-желтому коридору дневного отделения. Учебный день начинался здесь. Мимо доски объявлений, стеклянной витрины с книгами и публикациями преподавателей и студентов, миновав ректорат и деканат, студенты шли в нужную аудиторию, иногда замечая следящие за ними ревнивые взгляды классиков, чьи портреты висели вдоль стен. Но сейчас Наде нужно было подниматься выше. Мимо высокого окна, по серым ступеням, не держась за широкий деревянный поручень, лежащий на кованых перилах, она быстро шагала вверх. Там, на последнем этаже, на лестничной площадке находились всего три двери: слева кафедра литературного мастерства, прямо – кафедра новейшей русской литературы, справа – вход в аудиторию. Впрочем, существовала еще и четвертая, невидимая дверь – двадцать третья аудитория была проходной. Через нее, пройдя по паркету, вернее по красным ковровым дорожкам, лежащим между столов, попадали в двадцать четвертую. Это была просторная комната с большим овальным деревянным столом. Вокруг стола и вдоль стен стояли стулья с бордовыми бархатными сиденьями. Стены, обитые деревянными панелями, украшали две широкие горизонтальные вставки в виде темно-коричневой стеганой кожи. На верхней, по периметру вдоль стен, висели хрустальные светильники. Паркет на полу полностью скрывало красное ковровое покрытие. Именно здесь проходило творческое собеседование – последнее испытание после отбора в семинар и вступительных экзаменов, которое преодолевал будущий студент Литературного института. Здесь Надя познакомилась и тут же разругалась в пух и прах с ректором Николаем Сергеевичем Весиным – тот назвал строчку из ее собственного стихотворения образцом дурновкусия, она же яростно защищала свое творение. В итоге разгневанная абитуриентка, нагрубив Весину и хлопнув дверью, выскочила из аудитории. И когда шла через двор в канцелярию – забирать документы, услышала, как ей вслед с крыльца кричит методист: «Милютина, куда пошла? Ты поступила!»

Надя подошла к двери аудитории и прислушалась к голосам. Она, как обычно, опоздала на полчаса, хотя собиралась прийти вовремя, даже раньше – как-никак сегодня знакомство с новым мастером. Их прежний руководитель Сергей Валентинович Румянцев не смог работать из-за болезни. Неудивительно, в его-то возрасте. Последний год он чаще лежал в больницах, чем приходил на занятия, и в конце концов, не дожидаясь окончания учебного года, их творческий семинар передали Андрею Мстиславовичу Лялину. Известный литературовед пришел в Литинститут сравнительно недавно – на его счету был только один творческий выпуск. И сейчас, если он доведет их семинар до конца, будет незапланированный второй. Ведь ее курсу до диплома осталось всего ничего – пара весенних месяцев и следующий учебный год.

Толком не разобрав из-за двери, что происходит внутри, Надя потянула за ручку и вошла. За столом преподавателя сидел мужчина лет сорока пяти в очках и коричневой рубашке. Надя чуть заметно нахмурилась – она терпеть не могла бородатых мужчин. Заметив вошедшую студентку, Лялин встал и протянул ей руку через стол.

– А вы, должно быть, звезда этого семинара?

– Почему звезда? – Надя ответила на рукопожатие, показавшееся ей знакомым, словно они с ним вот уже много лет здоровались именно так.

– Ну как же! Очевидно, что вас задержали ваши многочисленные поклонники.

– Извините. Я опоздала. – Надя выпустила его ладонь.

– Да, вы опоздали. – Лялин вскинул правую руку, и из-под рукава показался блестящий циферблат на черном ремешке. – На сорок минут!

– На тридцать! – не согласилась Надя.