Повелитель

В два часа ночи Надя почувствовала, что ужасно хочет спать. Она заснула в кресле, положив голову на мягкий подлокотник, и голоса друзей ей не мешали. Уже на самой границе между сном и реальностью Надя подумала, что нужно будет обязательно убедить Повелителя отметить что-нибудь вместе с ними. Во сне он подарил ей духи Шанель размером с бутылку из-под шампанского. Она взяла огромный тяжелый флакон и сказала, что это слишком много. «На всю жизнь!» – ответил Повелитель. Они пришли на берег Сены и сели на камни. Надя открыла флакон и начала брызгать духи на воду. «Послевкусие поцелуя…» – засмеялся он. По реке плыли утки и облака.

24. В маленькой кровати

Защиту дипломов в Литературном институте можно было бы сравнить с обсуждением, только в роли оппонентов выступали не студенты, а преподаватели, и по итогам дипломной работе ставилась оценка. Как и семинары, защиты проходили открыто. Однокурсники, а иногда и преподаватели приходили поддержать защищающегося. Надя была на защите Барсукова – Толя защитился с отличием. Его дипломная работа называлась «Отель архитектора» – эту повесть Толик потом собирался переделать в роман. Во время своего выступления Барсуков долго и пространно рассуждал о судьбе писателя, больше рассказывая о самом себе, начиная с раннего детства. Он поведал комиссии, как в детском саду полюбил складывать слова из кубиков с буквами, что все хвалили его школьные сочинения, и прочие малоинтересные факты личной биографии. Впрочем, рецензенты отнеслись к его работе благосклонно, отметив большой потенциал, нестандартное мышление и цепкую наблюдательность. О недостатках говорили мало, лишь Овсянникова нежно пожурила Барсукова за пристрастие к избыточному усложнению характеров героев. У остальных дипломы получили оценку «хорошо». В тот же день защитился Ильин. И его защита чуть не закончилась скандалом: в ответ на критику он начал яростно спорить с рецензентами, доказывая, что те неверно поняли его стихи, и лишь когда Лялин пригрозил вывести его за дверь и закончить защиту без него, Вадим затих. Возможно, его чрезмерное возбуждение объяснялось тем, что в тот же день защищалась Вера с семинара Борисова – та самая, которая променяла его на драматурга-четверокурсника. И сейчас она сидела неподалеку, чуть ли не в обнимку с новым избранником. И конечно, Вадим, в свое время посвятивший своей нежной музе более двадцати стихотворений, не мог отнестись спокойно к такому удару судьбы. Но даже если бы он не вступил в спор с рецензентами, защита диплома Ильина, чьи подборки вызывали ожесточенные дебаты на каждом обсуждении, не могла пройти ровно. Особенно стихи Вадима не понравились Овсянниковой – о строчке «Гаер, кувыркаясь, своим рискует задом» – Елена Васильевна долго говорила, что это пошло и неприлично. Но Лялин ответил: «Было время, когда шуты, кувыркаясь, могли упасть и удариться. Я понял это как возможность травмы. А что подумали вы?» Овсянникова, поджав губы, парировала: «Я подумала то, что подумали вы, что подумала я». Тем не менее Вадиму поставили за диплом «отлично». Ильин впал в совершенно детский восторг и еще до начала всеобщего постзащитного праздника выпил полбутылки коньяка, позабыв про Веру и ее драматурга.

Сначала успешно защитившиеся в этот день праздновали своими компаниями, но когда у поэтов закончился алкоголь, хотя осталось много еды, а у прозаиков, наоборот, вышла вся закуска, но многие бутылки стояли неоткрытыми, писатели «сдвинули столы», объединившись в двадцать четвертой аудитории. Через некоторое время тосты начали приобретать особый захмелевший размах, знакомый каждому, хоть раз побывавшему на бурном застолье. Борисов в съехавшем галстуке произнес длинный тост, начинавшийся так: «Дорогие женщины! Красивые и некрасивые! Уходя в могилу, хочу сказать вам, как надо бороться с нами – мужиками. Не стоит бороться с мужчиной на его территории. Там женщина обречена на поражение. Женщина должна быть женственной, ее сила в ее слабости, а муж должен думать, что это он сам подумал, сделал, догадался…» При этом Эмиль Викторович почему-то смотрел на Надю, и как ей показалось, даже подмигнул. После своего выступления Борисов подошел к ней со словами: «А я вас помню. Как ваши дела? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ты сейчас привлекаешь к себе творческих людей. Но не впадай в зависимость от них. Ты должна выговорить себе свободу». И он снова подмигнул ей.

Лялин, видимо, страшно довольный отличной оценкой Ильина, тоже стремительно пьянел. Когда все встали рядом для общей фотографии, он пытался незаметно ущипнуть Надю за попу, и она, стараясь, чтобы другие не заметили, отталкивала любимые ласковые пальцы. Такими их и захватил этот кадр: счастливыми, чуть склонившимися друг к другу, в окружении друзей и коллег.