Повелитель блох

Первым делом он прижал к груди, оставив на его френче существенную часть колючек со своего кителя, и расцеловал Большого Болта. При всех пообещал ему очередную медаль «Медные рога» и тут же, прямо на капоте джипа, заполнил представление на присвоение Большому Болту звания младшего демона.

– …! – только и смог сказать Большой Болт, несколько даже растерявшийся от такого бурного проявления начальственной любви.

После этого, Айнштофф обнял и расцеловал Шнырка, предложил ему перейти от Пенделля в охрану, посулив для начала должность своего второго заместителя, звание черта и почетную грамоту, а также пообещал выбить в финансовом отделе наградные, в размере полугодового жалованья.

Он был готов обнять, расцеловать и повысить в звании каждого беса в отряде, но немного пришедший в себя Большой Болт, на редкость деликатно, без единого ругательства, дал понять, что это сильно задержит возвращение отряда на Базу. Айнштофф согласился с разумностью этого замечания – сейчас он был готов соглашаться даже с тем, что синенькие и розовенькие колокольчики выглядят очень мило среди зелени травки. После чего, в порядке компенсации, еще раз облобызал Большого Болта, который героически терпеливо выдержал эту процедуру (ну, может правый ус у него слегка дергался, но и только), развалился на заднем сиденье джипа и скомандовал, словно пропел:

– Возвращаемся на Базу!

– По крайней мере, мы все живы, – без особой радости сообщила Арра.

– Что касается тебя, птичка, то даже слишком, – несколько раздраженно ответил Ганц. – Перестань сучить ножками, ты опять наступила мне на голову.

– А если здесь темно и тесно, что же мне и не шевелиться вовсе?

– Шевелись сколько хочешь, только не топчи мне физиономию! Джузеппе! Что ты молчишь все время?

– Я думаю.

– Что тут думать? Выбираться надо из этой… из этого… в общем, наружу.

– У тебя есть предложения?

– Откуда? Я, между прочим, не магистр, мне думать вообще не положено.

– Тогда замолчи и не мешай думать мне.

На несколько минут установилась тишина. Потом Арра предложила:

– Джузеппе, а ты попробуй связаться с Лэрри. Расскажешь ему, что с нами… Я имею в виду, что надо же его предупредить, с какими силами Осы могут столкнуться.

– Ничего не выйдет, я уже пробовал. Мы со всех сторон заэкранированы.

– Слушай, а пробить эту пакость никак нельзя? – снова подал голос Ганц. – Молнию пустить или еще что магическое? Все-таки не сложа руки сидеть будем.

– Ты свой ножичек не потерял? – холодно спросил Джузеппе вместо ответа.

– Нет, в руке держу. А что?

– Займись делом, проковыряй дырочку.

Арра фыркнула, а Ганц проворчал недовольно:

– И ничего смешного. Я, между прочим, уже попробовал. Эта штука не режется и не ковыряется.

Снова все замолчали.

– Самое забавное в нашем случае, – заговорил вдруг Джузеппе, – это то, что у Ганца на поясе висит фляжка с тремя пленниками.

– И что в этом такого смешного? – не понял Ганц.

– Я же не сказал – смешно, я сказал, забавно, – поправил его магистр. Подумай сам, у нас во фляжке сидят трое рогатых, а мы, возможно, тоже сейчас сидим в чьей-нибудь фляжке… ирония судьбы.

– Действительно, обхохочешься, – лица Арры в кромешной тьме не было видно, но голос прозвучал довольно скучно. – Что это ты, Джузеппе, какие гадости говорить надумал. В философию вдруг ударился… Правильно Ганц говорит, раз мы живы, значит выбираться отсюда нужно.

– Кстати о пленниках, – оживился Ганц. – Мы ведь можем поторговаться! Предложим обменять нас на них… я имею в виду их на нас… в общем, нас пусть отпускают, а их забирают себе. Можно даже вместе с фляжкой, пожалуйста, мне не жалко.

– Сама по себе мысль неплохая, только с кем ты собираешься об обмене договариваться? – вздохнул Джузеппе.

– С кем? С кем… Ну, с кем-нибудь.

– Мне, честно говоря, все равно с кем, – совсем загрустила Арра, – только бы поскорее. Не нравится мне здесь.

– А уж мне-то как не нравится, – пробормотал Ганц, поймав ее сапожок и аккуратно снимая со своего уха. И тут же охнул, потому что башмак Джузеппе резко ткнулся ему в живот.

– Начинается! – нервно вскрикнул магистр. – Смотрите, стенки тают!

– Где? – дернулась Арра. – Почему я ничего… ой, и правда!

– Нет, это не люди, это сороконожки какие-то, – простонал Ганц, безуспешно пытаясь уберечься от каблуков засуетившихся товарищей.

Окутывающая их мгла, тем временем, быстро светлела, становилась все более разреженной, рвалась, превращаясь в клочья серого тумана и, наконец, растаяла совсем.

– Лучше, но не намного, – прокомментировала Арра, поднимаясь на ноги.

Джузеппе встал молча, а Ганц остался сидеть, озираясь по сторонам. Что ж, теперь они хотя бы видели, где находятся. Просторная мрачноватая комната с темными стенами, скудно меблированная – письменный стол, кресло, вдоль одной из стен стеллажи с какими-то папками. На другой стене, очевидно в качестве украшения, закреплено большое чучело летучей мыши. Похожее, но только маленькое, закрепленное на пресс-папье, стоит на столе. В целом, впечатление создавалось довольно тягостное.