Повелитель блох

И вот, нечаянно, неожиданно, вдруг — движущееся пятнышко на горизонте. Пятнышко приближается, увеличивается, раздваивается… Сначала Айнштоффу показалось, что он сходит с ума. Потом он подумал, что видит мираж, слыхал он про такие шутки природы. А потом поверил. Поверил, что действительно видит трейлер и джип, забитые бесами, и побежал навстречу, размахивая руками и издавая ликующие вопли. Он бежал, вовсе не глядя под ноги, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, и наконец, весь в пыли и приставших к нему колючках, исцарапавшись о мелкие, до прозрачности жидкие, но с острыми сухими веточками кустики, изрезав руки об острую траву, мокрый от пота, едва дышащий от усталости, но невыразимо счастливый, встретился с возвращающимся на Базу отрядом.

Первым делом он прижал к груди, оставив на его френче существенную часть колючек со своего кителя, и расцеловал Большого Болта. При всех пообещал ему очередную медаль «Медные рога» и тут же, прямо на капоте джипа, заполнил представление на присвоение Большому Болту звания младшего демона.

— …! — только и смог сказать Большой Болт, несколько Даже растерявшийся от такого бурного проявления начальственной любви.

После этого Айнштофф обнял и расцеловал Шнырка, предложил ему перейти от Пенделля в охрану, посулив для начала Должность своего второго заместителя, звание черта и почетную грамоту, а также пообещал выбить в финансовом отделе Наградные в размере полугодового жалованья.

Он был готов обнять, расцеловать и повысить в звании каждого беса в отряде, но немного пришедший в себя Большой Болт на редкость деликатно, без единого ругательства, дал понять, что это сильно задержит возвращение отряда на Базу. Айнштофф согласился с разумностью этого замечания — сейчас он был готов соглашаться даже с тем, что синенькие и розовенькие колокольчики выглядят очень мило среди зелени травки. После чего в порядке компенсации еще раз облобызал Большого Болта, который героически терпеливо выдержал эту процедуру (ну, может, правый ус у него слегка дергался, но и только), развалился на заднем сиденье джипа и скомандовал, словно пропел:

— Возвращаемся на Базу!

— По крайней мере мы все живы, — без особой радости сказала Арра.

— Что касается тебя, птичка, то даже слишком, — несколько раздраженно ответил Ганц. — Перестань сучить ножками, ты опять наступила мне на голову.

— А если здесь темно и тесно, что же мне и не шевелиться вовсе?

— Шевелись сколько хочешь, только не топчи мне физиономию! Джузеппе! Что ты молчишь все время?

— Я думаю.

— Что тут думать? Выбираться надо из этой… из этого… в общем, наружу.,

— У тебя есть предложения?

— Откуда? Я, между прочим, не магистр, мне думать вообще не положено.

— Тогда замолчи и не мешай думать мне.

На несколько минут установилась тишина. Потом Арра предложила;

— Джузеппе, а ты попробуй связаться с Лэрри. Расскажешь ему, что с нами… Я имею в виду, что надо же его предупредить, с какими силами Осы могут столкнуться.

— Ничего не выйдет, я уже пробовал. Мы со всех сторон заэкранированы.

— Слушай, а пробить эту пакость никак нельзя? — снова подал голос Ганц. — Молнию пустить или ещ^ что магическое? Все-таки не сложа руки сидеть будем.

— Ты свой ножичек не потерял? — холодно спросил Джузеппе вместо ответа.

— Нет, в руке держу. А что?

— Займись делом, проковыряй дырочку. Арра фыркнула, а Ганц проворчал недовольно:

— И ничего смешного. Я, между прочим, уже попробовал. Эта штука не режется и не ковыряется.

Снова все замолчали.

— Самое забавное в нашем случае, — заговорил вдруг Джу-зеппе, — это то, что у Ганца на поясе висит фляжка с тремя пленниками.

— И что в этом такого смешного? — не понял Ганц.

— Я же не сказал — смешно, я сказал — забавно, — поправил его магистр. Подумай сам, у нас во фляжке сидят трое рогатых, а мы, возможно, тоже сейчас сидим в чьей-нибудь фляжке… ирония судьбы.

— Действительно, обхохочешься. — Лица Арры в кромешной тьме не было видно, но голос прозвучал довольно скучно. — Что это ты, Джузеппе, какие гадости говорить надумал. В философию вдруг ударился… Правильно Ганц говорит, раз мы живы, значит, выбираться отсюда нужно.

— Кстати о пленниках, — оживился Ганц. — Мы ведь можем поторговаться! Предложим обменять нас на них… я имею в виду их на нас… в общем, нас пусть отпускают, а их забирают себе. Можно даже вместе с фляжкой, пожалуйста, мне не жалко.

— Сама по себе мысль неплохая, только с кем ты собираешься об обмене договариваться? — вздохнул Джузеппе.

— С кем? С кем… Ну, с кем-нибудь.

— Мне, честно говоря, все равно с кем, — совсем загрустила Арра, — только бы поскорее. Не нравится мне здесь.

— А уж мне-то как не нравится, — пробормотал Ганц, поймав ее сапожок и аккуратно снимая со своего уха. И тут же охнул, потому что башмак Джузеппе резко ткнулся ему в живот.

— Начинается! — нервно вскрикнул магистр. — Смотрите, стенки тают!

— Где? — дернулась Арра. — Почему я ничего… ой, и правда!

— Нет, это не люди, это сороконожки какие-то, — простонал Ганц, безуспешно пытаясь уберечься от каблуков засучившихся товарищей.