Повелитель бурь

— А что, по-вашему, я должен был делать? Вы хотя бы понимаете, что я оказался между двух огней? Если меня не шлепнет этот ваш фальшивый инженер, мне не миновать пули от некоторых моих коллег. Они поняли, что я их вычислил, и теперь пытаются убрать меня вашими руками. Речь идет об очень больших деньгах. О человеческих жертвах и убытках, которые понесло государство, я не говорю, их такие мелочи не интересуют, да и меня, признаться, тоже. Знаете, как говорят: один-два трупа — это трагедия, а несколько сот — статистика… Так вот, я знаю, как это звучит, но меня в данный момент волнует только один труп — мой собственный.

— Ну, хорошо, хорошо. — Федор Филиппович раздраженно сунул в зубы очередную сигарету и прикурил от поднесенной Становым зажигалки. — Давайте оставим в покое ваш труп, тем более что вы пока живы и здоровы. Вы правы, мне хотелось бы, чтобы вы развеяли некоторые мои сомнения. Например, мне очень любопытно узнать, что у вас вышло с этим изобретателем, как его…

— Ляшенко, — подсказал Становой. — А почему он вас интересует? Он приехал сюда по моему приглашению, привез очень перспективный прибор. Мы вели переговоры об испытаниях его установки, я свел Ляшенко с нашими финансистами для уточнения условий оплаты. Потом он передал мне установку, из чего я сделал вывод, что договоренность достигнута, и уехал.

— Так вот просто взял и передал?

— Ну а как же? Видите ли, это довольно щекотливый вопрос. Установка в тот момент была нужна нам позарез, а Ляшенко требовал, чтобы ему заплатили наличными. Поэтому нам пришлось пойти на некоторые финансовые нарушения, и никакой документации, никаких накладных и ордеров, естественно, при передаче установки не было.

— И где же она, эта установка?

— Неподалеку. Самое смешное, что она отлично работает. Вы заметили, какая последние несколько дней стоит погода? В это трудно поверить, но генератор туч работает, да еще как!

— В самом деле? И вы можете мне его показать?

— Да в любой момент! А в чем, собственно, дело?

— Дело в том, что труп Артура Вениаминовича Ляшенко был обнаружен очень далеко отсюда, в горах, где вы проводили свою последнюю спасательную операцию.

Становой заметно вздрогнул, и Федор Филиппович подумал, что он либо великий артист, либо действительно не знал о смерти изобретателя.

— Вот оно что! — воскликнул Становой. — Значит, вы нашли труп, установили личность, выяснили, что в Москву его вызвал я, и решили, что это моих рук дело! Тем более что в то время я как раз был поблизости… Ай-яй-яй, как ловко они все обстряпали! Как аккуратно они меня подставили! Выходит, я присвоил установку, украл выделенные на нее деньги, а изобретателя отвез в горы и тихо грохнул, так?

— Примерно так, — сдержанно согласился Федор Филиппович. — А что, по-вашему, я должен думать? Вот вы все время твердите: они, они… Кто это такие — они? Или вам это неизвестно?

— Доподлинно — нет. Но кое-какие догадки на этот счет у меня имеются. Да что там — догадки! Я уверен, что доить счета, на которые поступают бюджетные средства, может только Вострецов.

— Кто это — Вострецов?

— Заместитель начальника нашего финансового управления. Фактически, все деньги проходят через его руки, и он может воровать совершенно безнаказанно. Самое смешное, что этот негодяй — мой старый друг и однокашник. Мы с ним вместе росли, и в МЧС меня пристроил именно он. В последнее время я часто задаюсь вопросом: неужели он сватал меня в спасатели только для того, чтобы сделать козлом отпущения? Или эта идея возникла у него позже?

— Вам виднее, — сказал Федор Филиппович. Он никак не мог разобраться в ситуации. Слова Станового звучали предельно искренне, у него на все был готов ответ, да и то, что он говорил, отчасти совпадало с мыслями генерала. В то же время в речах Максима Юрьевича хватало сумбура и темных мест, что лишний раз подтверждало их правдивость — ложь, как правило, бывает более продуманной и гладкой. В то же время перед глазами у него все время стояло личное дело подполковника Станового, где среди прочих его достоинств неоднократно упоминался недюжинный талант имперсонатора. — Вам виднее, Максим Юрьевич. В конце концов, это ваш друг, а не мой. Но мне кажется сомнительным, чтобы один человек, тем более, высокопоставленный чиновник, успевал одновременно поджигать торфяники, запруживать горные ручьи, устраивать половодья на северных реках и заниматься финансовыми махинациями на уровне министерства.

Становой неожиданно фыркнул в кулак, как будто Федор Филиппович только что отмочил отменную шутку.