Повелитель Человечества

По его приблизительным подсчётам он бодрствовал в течение пятнадцати дней, сражаясь едва ли не каждую минуту после падения стен, в ушах без конца звенел потрескивающий вокс-оркестр противоречивых голосов. Тело пожирало само себя. Он изо всех сил старался оставаться в курсе продвижения эвакуации дальше в проходах, но не было никаких сообщений кроме как об отсутствии архимандриссы и докладов о хищных врагах во множестве обходных туннелей. Мысли стали неповоротливыми и медленными, рефлексы – слабыми. Всё что он видел, было подёрнуто серой дымкой усталости и истощения.

Пятнадцать дней. Правое плечо начало ныть несколько дней назад, но не было никакой передышки. Оно пульсировало болезненными судорогами от самого количества повторяющихся взмахов копьём, тысячи раз каждый день и каждую ночь.

Высокий силуэт “Бичевателя” баронессы Джаи стоял неподвижной статуей над ними, смотря в туман. Ждал, как и все они ждали. Хорошо, что Диоклетиан нашёл её. Рыцари Виридиона стали драгоценными активами во время жестоких ближних боёв в туннелях.

Джодарион, один из Лордов Терры, рухнул на дороге рядом с Ра, упав на последних трёх убитых им легионеров. Дрожащей рукой он сумел снять разрубленный шлем, подставив лицо пепельному воздуху. Кустодий вдыхал его глубокими влажными глотками.

От лица Джодариона уцелело совсем мало. Часть он оставил на внутренней поверхности расколотого шлема в виде красного месива. Ра смотрел на тяжело дышавший окровавленный череп рядом с собой – вот всё что осталось от головы Джодариона, половину зубов кустодия выбили в один из последних нескольких дней. Раны свёртывались почти сразу, но повреждения оставались.

Ра подозревал, что выглядел не намного лучше.

Ближайший к нему легионер был всё ещё жив. Пожиратель Миров, разрубленный пополам в талии, полз к стоявшему на коленях Ра. Доспехи были красными, а не белыми, символизируя какую-то неизвестную перемену в его предательском легионе.

– Кровь, – пробормотал воин разбитым ртом.

– Я был там, – попытался прореветь Ра, но обессиленные слова прозвучали рычащим шёпотом. – Я был там, когда мы спасли твоего ублюдочного примарха от верной смерти.

– Кровь, – снова пробормотал Пожиратель Миров. Шлем легионера был смят, покалечив череп и лицо. Глаза стали остекленевшими и безумными, зрачки сузились до булавочных уколов.

– Если бы только мы оставили его там, – рассмеялся кустодий, чувствуя как вывернутые кости и измученные мышцы снова наливались силой благодаря инъекциям адреналиновых эликсиров доспехов.

– Кровь…

– Если бы мы только оставили его умереть в горах. – Теперь Ра улыбался. – Единственный примарх, который не смог покорить свой мир. Единственный примарх, который жил рабом. Единственный примарх, которого пришлось спасать от смерти.

– Кровь! – в глазах Пожирателя Миров мелькнула тень просветления. – Кровь Крова…

Копьё вонзилось в позвоночник Пожирателя Миров, погрузившись между лопатками. Силовой ранец на спине закоротило, и он выключился. Воин забился в конвульсиях. Ненадолго прояснившиеся глаза, снова закатились в пробитой голове.

Стоявший над ним Солон повернул оружие влево, затем вправо, и только потом выдернул. Дыхание спустя кустодий упал, сев на труп Пожирателя Миров.

– Это – худший день после вчерашнего дня, – произнёс Солон без тени улыбки в словах.

Ра перекатился на спину, впервые посмотрев на пустой туман наверху, затем перевёл взгляд направо. Он увидел Чжаньмадао, терминатор опустился на колено, огненная пика потерялась или сломалась, кто знает когда. Скрежетавшие гиростабилизаторы в суставах “Катафракта” пытались поставить воина на ноги, но Чжаньмадао наклонился вперёд, опустив голову. Он отказывался подниматься или просто не мог, вместо этого приняв позу древнего рыцаря, преклонившего колено в молитве перед алтарём. Кровь засохла, пока вытекала из отверстий в доспехе и медленной струйкой тянулась изо рта. Когда он поднял голову, чтобы посмотреть на Ра, стало видно грязный разрыв из струпьев крови и сломанной кости на месте глаза и уха.

Голый череп блестел в золотом тумане.

Неспособный говорить, Чжаньмадао проворчал.

Ра попытался кивнуть. Вместо этого его глаза закрылись.

Он открыл их секунду спустя. Час спустя. Год спустя. Туннель Механикум исчез, как и кустодии.

Он стоял в тронном зале, в лаборатории Императора, какой она была пять лет назад, но не сейчас. В стенах ещё не было напоминавших соты улья тысяч и тысяч ниш, ожидавших стазисные капсулы. Оборудование не искрилось. Император не сидел на Золотом Троне. Эта великая машина гудела в автоматическом режиме, независимо от присутствия Императора, и всё же подчинялась Его невидимой воле и высоким амбициям имперских мечтаний.

– Привет, Ра.

Ра повернулся, чувствуя, как сломанная кость трётся о неисправные доспехи. Он попытался опуститься на колени, но Император остановил его, положив руку на наплечник кустодия. Трибун благодарно проворчал.

– Помнишь этот день, Ра?