Повелитель Грёз (СИ)

Ками снова набросила ковер на голову. Вряд ли измазанную девчонку с разбитыми губами и в замызганном наряде кто-то удостоит вниманием, она прямо крестьянская дочка. Даже нет, скорее еще ниже - отец ее батрак при зажиточном хозяине, либо вообще из тех, кто караулит княжеского поваренка с объедками подле решетчатых окон замковой кухни. И действительно, она плелась с податными по обочине, и достопочтенные, ступавшие по широкой дороге, - а других в предместьях и не прокладывали, это не нижний град - не поворачивали к нижайшим голов. Будто лишь один мимолетный взгляд на недостойных способен замарать честь или, что хуже, возвысить отрепье в собственных глазах. Несмотря на ширину пути, знатные все равно старались держаться середины. Даже шаг в сторону опустит их положение по сравнению с тем, кто твердо держится равнодалекого расстояния от обеих обочин. Не все из вальяжно плывущих достопочтенных были таковыми по рождению, многие стали ими по положению. Писари с косами до пояса, туники пропахли едким духом радхомитовых чернил, по нему всегда можно безошибочно угадать человека с гусиным пером. Стражники, вонь пота не глушил и обильно пожираемый ими лук и чеснок. Жрецы, в основном благодатные, головы тщательно выбриты, а свободное одеяние так чисто, словно новое и впервые надетое.

Иногда на Ками все же косились. Но не зло или настороженно, а с усмешкой. Не трудно сообразить, что они думали. Чумазая девчонка в дранье наверняка идет чистить кастрюли или сгребать навоз, а то и побираться. По губам же получила за неподдавшуюся щетке прилипшую к чану жженую полоску баранины. Либо же за незамеченную и неубранную вовремя коровью лепешку. А, может, за дерзкую настойчивость на паперти. Хотя вполне вероятно, что огребла от руки родного папаши за принесенный в халупу скудный динар.

Находились люди, глядевшие и сочувственно. Примерно с каким выражением стражники ее отца встречали свою княжну возле ворот Ветреного замка. После очередного пропадания на заречной стороне, там, где живут простые, Ками обыкновенно возвращалась в неподобающем такой особе виде. Что поделать, когда водишься с крестьянским детьми, отпрысками красильщиков, дубильщиков и плотников трудно не запачкаться. Особенно если играешь в похищенную драконами дочь охотника за чудовищами.

Только однажды к голодранке с ковром-невидимкой на голове обратились с вопросом. Знатная дама, шедшая под руку с длинноногим стройным господином, поинтересовалась, не обидел ли кто бедную девочку. Ками ответила, что у нее все хорошо и склонилась в книксене. Пожалуй, зря, ведь дочки батраков так не делают, да и не смогут так ловко, но, по счастью, дама разве что слегка улыбнулась и проплыла с господином мимо.

Когда впереди показалась массивная дверь дома Брунха, Ками снова стало страшно. Может, пройти дальше и не заходить туда? Но где тогда добыть еду? Конечно, какие-нибудь объедки достать нетрудно, но для этого нужно вернуться в нижний град, а то и вообще к замку. Здесь, в предместьях, все оставшееся и выброшенное со столов господ, похоже, растащили ранним утром. Не стоило ей так поздно вставать, поднялась бы затемно, еще и людей было бы меньше, лишний шанс спрятаться от ненужных взглядов. Глупые мысли, все равно проснуться бы не получилось, нужно радоваться и благодарить Восьмирукую за крепкий сон и за то, что милосердная богиня за ночь уняла боль в распоротой руке. Улочки нижнего града, пожалуй, опаснее комнаты с мертвым Кед-Феррешем, ведь там можно встретить их живых. Или еще кого похуже. Самое теперь важное - сохранить твердость, чтобы коленки не задрожали, когда потребуется свернуть с обочины к дому кузнеца. Уверенно направиться к двери, не вызвав подозрений, и легко переступить порог, как свой родной.

Ками справилась отлично. Поравнявшись с Брунховским домом, отделилась от шеренги несчастных, не быстро и не медленно протопала с десяток шагов и, толкнув дверь здоровой рукой, размеренно вошла в темный коридор. Аккуратно затворила и сразу же почувствовала сырость и прохладу. Ками и не замечала, что на улице-то жарко и душно, пока плелась по обочине, скрываясь за спинами прачек, носильщиков, несвободных землепашцев и прочего податного люда. Разум тогда занимали более важные вещи - как бы не выдать себя и как бы уже поскорее покушать. Согреваясь, Ками потерла бока ладонями, при желании могла бы пересчитать все ребра. Ничего, вот-вот впервые за семь месяцев она позавтракает, как надлежит завтракать высокородной. В Салире она никогда много не ела, питалась как, например, дочка писаря или некрупного советника. Сейчас же Ками планировала покушать с поистине княжеским размахом.

Она замерла возле двери в заветный чертог. Стол с лакомствами - там, но также там и Кед-Феррешем. Ками набрала воздух, не пристало княжне бояться кого бы то ни было. Особенно, если этот кто-то мертв. Особенно, если она сама его убила.