Повелитель грядущего

Лайвен остановил крылатого у кромки воды. К нему почти неслышно подъехала Элия и встала рядом.

— Да, — проговорил Лайвен, — именно так я все это и помню.

Она промолчала.

— Когда-то это озеро не могла взволновать ни какая буря, — сказал он, — а теперь простой дождь оставляет на нем круги.

— Мы поедем вокруг? — спросила Элия. — Я не вижу дальше тропинки.

— Ее нет, — отозвался Лайвен. — Дальше наш путь лежит через озеро. Эй, сторож, — негромко позвал он.

— Я здесь, хозяин, — донеслись от куда-то булькающие звуки.

Вода у берега вспучилась, поднялась горбом и постепенно образовала голову, потом плечи руки и торс. Все это имело могучие очертания обнаженного по пояс богатыря, и в то же время было зыбким, полупрозрачным, и было видно, что внутри мощного торса плавают частички ила, поднятого со дна, а на широких плечах дождь оставляет расходящиеся круги.

— Мне нужен мост, — сказал Лайвен.

— Мост будет, хозяин. Что нибудь еще?

— Да. Займись озером. В нем плавает ил и водяная трава, а дождь портит его гладь. Ты лучше меня знаешь, каким оно должно быть.

— Да, хозяин. Тебе следовало предупредить, что ты возвращаешься, и я все сделал бы к твоему приходу.

— Я знаю, — сказал Лайвен спокойно, — Сейчас мне нужен мост.

Водяной богатырь кивнул и столбом обрушился обратно в озеро. И сейчас же вода на поверхности заволновалась, заструилась к середине. Две волны встретились и брызнули вверх, поднялись мгновенными арками, пролетами и прозрачными башенками, легли к ногам лошадей широким полотном воздушного моста. И застыли, заискрились весело даже в этом сером свете осеннего дня.

Лайвен тронул поводья, и копыта Крылатого зазвенели по свежему льду, как по стеклу. Элия поспешила за ним.

Когда они сошли на другой берег, Элия оглянулась. Мост быстро и бесшумно стекал в озеро потоками талой воды.

Замок встретил их распахнутым парадным входом и горящими над ним факелами. Лайвен едва заметно улыбнулся.

— Здравствуй хозяин, — сказал кто-то, — Прости, что я не смог удержать твоих слуг. Я ведь всего лишь сторож. Почему ты не сказал, что возвращаешься? Я бы привел новых.

— Ни чего, все в порядке, — сказал Лайвен, слезая с коня.

Возьми лошадей и сделай с ними все, что полагается с ними делать после дороги. Я сам позабочусь о замке и о своей гостье.

Элия тоже сошла со своей птицы, и кто-то невидимый взял лошадей под уздцы и повел на задний двор.

— Ну что ж, — проговорил Лайвен. — Пойдем посмотрим, как там теперь внутри.

— Пойдем, — согласилась Элия. — Все равно ведь это твой дом.

Лайвен взял ее за руку и шагнул в двери. Внутри царил полумрак.

Давно потухшие чернели на закопченных каменных стенах обгоревшими головешками, покрытыми восьмилетней пылью. Небольшие окна под потолком были занавешены плотными слоями паутины и почти не пропускали света. Разглядеть в подробностях картину запустения и безжизненности было трудно, но было ясно, что она печальна и всеобъемлюща.

Повсюду, на чем ни останавливался глаз лежали пыль и паутина, На полу в комнатах, где они проходили оставались четкие следы, а в одном из залов под потолком вдруг захлопали крылья, от куда-то сверху свалилась пара летучих мышей и мгновенно исчезла в раскрытых дверях.

И везде стоял запах сырости, давней плесени и запустения, словно не по замку они шли, а по глубокому подземелью, ни когда не видевшему солнца.

— Да, — проговорил, наконец, Лайвен, — сегодня, кажется, мне надо будет заняться хозяйством. Пусть эра Мечей немного подождет.

— Я помогу тебе, — сказала Элия, — ты не сможешь сам.

Лайвен громко рассмеялся, и эхо прокатилось под темными сводами.

— Я не смогу? — просил он весело. — Девочка, ты забыла, кто был первым магом полушария.

Она посмотрела на него с интересом.

— Кажется, я действительно забыла. Ты напомнишь мне?

— Отойди от дверей, — приказал Лайвен и направился к самому большому зеркалу в зале.

Слабое, подумал он. Один уровень всего. Ну да мне сейчас больше и не надо.

Он провел руками вдоль пыльной поверхности, не касаясь стекла, и зажмурился.

Ветер! приказал он. Сильный, холодный ветер! Прочь пыль и плесень, прочь запах подземелья! И что бы подмел ковры и вытряхнул шкуры и гобелены, и что бы очистил стены от копоти старых факелов, а окна от паутины…

Свет! приказал он. Новые факелы в новых начищенных подставках… Нет, к черту факелы. Свечи! Тысячи свечей в новых начищенных подсвечниках. Прочь сумрак серого дня, прочь сумрак угрюмого замка, прочь летучие мыши…

Огонь! приказал он. Огонь в очагах! Много. Чтоб трещал и гудел в трубах… Прочь холод, прочь сырость, прочь запустение и безжизненность…

Он открыл глаза и, отойдя на шаг, осмотрел картину, сотворенную им в глубине зеркала. В нем отражался все тот же зал, но там было светло, уютно и хорошо пахло смолистыми поленьями.

— Подойди сюда, — сказал он Элии.

Она подошла.

— Посмотри, — сказал он, — тебе нравится?

— Я ни чего не вижу, — отозвалась она, всматриваясь в пыльное стекло.

— Ну, Элия, ты же сказала, что научилась кое-чему. Или мне самому взяться за твое образование?

Она бросила на него сердитый взгляд.