Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

На ее пальцах сверкало несколько драгоценных камней. Платье ее было из дорогого расшитого шелка. Ее положение с тех пор, как исчезла Астарис эм Кармисс, значительно улучшилось. Она пользовалась, как уже заметил весь Корамвис, личным покровительством лорда Катаоса. Не многим из камеристок Астарис повезло так же.

Сама Лики была не слишком уверена в своем положении. Пока она носила дитя, Катаос не делал ей никаких предложений, за исключением предложения остаться в его доме, и она чувствовала, что обязана этой галантностью не его участием к ней или ее состоянию, но просто тем, что в данный момент он не нуждался в ней, но при этом предвидел, что в будущем она может зачем-либо ему понадобиться. Она знала, что он использует ее так, как сочтет нужным, и это знание лишало ее присутствия духа, хотя никакой альтернативы она не видела. Как только ребенок появился на свет и Катаос хорошенько все обдумал, он принялся добиваться ее со сладострастной настойчивостью влюбленного. И снова она отчетливо поняла, что в его действиях не было искренности, и он делал это лишь потому, что это забавляло его. И действительно, как только он достиг своей цели, его интерес к ней тут же угас.

Она убрала руку с колыбели. Ребенок брыкался в своих пеленках.

Каждый раз, глядя на него, она со странной и горькой радостью  отмечала, что он не унаследовал красоту Ральднора.

Во внутреннем дворике внезапно поднялся какой-то шум. Лики услышала топот бегущих ног и голоса, зовущие Катаоса. В приступе мгновенного ужаса она уже представила себе вражескую армию, стоящую у ворот, но спокойствие Корамвиса подсказало ей, что произошедшее, что бы это ни было, касалось лишь этого дома.

Она подошла к длинному окну и выглянула вниз.

Центр вымощенного белыми и черными плитами четырехугольного двора занимал необычный фонтан. Вода и брызги были выточены из ограненного кристалла, в который были вставлены лилии из слоновой кости. Вне всякого сомнения, подобный обман был совершенно в духе Катаоса. Иногда птицы подлетали к поверхности и пытались пить, щелкая когтями по мертвым цветам.

У фонтана стояли два стражника в желтой форме Катаоса, а между ними съежился тощий скелетообразный человечек с покрытыми язвами лицом и шеей. У него были желтые волосы степняка.

У Лики все поплыло перед глазами, и она ухватилась за подоконник, чтобы не упасть. Такое воздействие на нее оказал не человечек внизу, а образ другого человека, внезапно возникший у нее в мозгу.

Через секунду на пороге двери, ведущей во двор, появился Катаос.

Он был совершенно спокоен, и все происходящее его явно не интересовало. Она ничего другого и не ожидала.

— И что тебе здесь нужно?

Желтоволосого била дрожь. Его голос, когда он наконец раздался, оказался холодным и глухим, как будто доносился из могилы.

— Я могу рассказать вам кое-что интересное, лорд-советник. О Ральдноре, сыне Ашне’е. Это встревожит Корамвис.

Лики ощутила, как к горлу подступил обжигающий страх, страх и что-то еще. Вцепившись в подоконник, она вспомнила Ральднора Сарита. При дворе и на этих улицах короля Равнин никогда не назвали никаким другим именем. Нижний город знал его как Ральднора Похитителя Невест, ибо они еще не забыли Астарис. Умолкали они лишь в присутствии Амрека. При нем никто не решался даже упомянуть о Саре. Многие капитаны и командиры между собой перемывали кости Крину, Дракон-Лорду, приютившему у себя врага Дорфара, но их оружие, как и их злоба, не могли быть пущены в ход.

— Чтобы заставить Корамвис бояться, нужно кое-что побольше, чем нашествие крыс, степняк, — сказал Катаос.

— Но там больше крыс, чем вы полагаете. Вспомните Саардос и Шао. Ральднор действует не в одиночку. У него есть корабли и люди, пришедшие ему на помощь из-за моря, о чем Дорфар в своем величии не ведает.

— Для доносчика, — негромко пробормотал Катаос, — ты чересчур заносчив. Зачем предавать свой народ? Может быть, это Ральднор послал тебя сюда? По какой-нибудь неясной мне причине — например, для того, чтобы раздуть панику?

Человечек улыбнулся — но это был оскал черепа.

— Я больше не принадлежу ни к какому народу. У меня есть одно желание. Я хочу, чтобы Ральднор умер, и как можно  скорее, а когда он умрет, я хочу, чтобы вы убили меня, лорд-советник.

— Уж это, по крайней мере, я могу твердо тебе обещать. — Катаос обернулся к стражникам. — Ведите его во дворец.

Они скрылись за дверью, а Катаос сказал, не поднимая глаз на ее окно:

— И ты тоже приходи, Лики. Я буду тебя ждать.

Но когда она повиновалась ему, дрожа от непонятного страха, то очутилась перед запертой дверью, дожидаясь, видимо, когда степняк закончит говорить.

Как-то раз, уже живя в этом доме, она слышала историю, будто бы Катаос давно знал о том, что Ральднор — сын Редона. Ох, как же мало она знала этого человека, который сейчас держал в руках всю ее жизнь.

В конце концов ей все-таки позволили войти. Желтоволосого уже не было, и она не имела представления о том, куда его увели — то ли за наградой, то ли на смерть.

Катаос тут же осведомился:

— Как сегодня ребенок?