Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

Он лежал неподвижно, придавленный белой тушей, разрываемый внезапно накатившим на него невыносимым горем. Ему оставалось лишь скорбеть. Это было предчувствие. В голове у него металось эхо чьих-то далеких голосов. Он раскрыл глаза и увидел Аниси, стоящую перед ним на коленях на мостовой с лицом, перекошенным от страха — страха за него. Он улыбнулся ей и, столкнув с себя волчью тушу, сел и взял ее за руку.

«Значит, я все-таки тебе небезразличен?» — подумал он, и она повесила голову, ибо между ними больше не было запертой на засов двери и ее разум был открыт для него, открыт для всех тех мыслей и желаний, которые бродили в его душе и были готовы хлынуть в этот разум. У него было такое ощущение, что он вошел в расколотый кристалл, и на него накатила волна покровительственной нежности.

Он поднялся на ноги и, не выпуская ее руки, помог ей встать. Потом поднял убитого волка и взглянул на Орвана и Раса.

— Продадим его в Зарависсе. За этот мех дадут хорошую цену.

Лицо Раса было совершенно пустым; Орван взглянул на него, устало кивнув. Они чувствовали, что он завладел ими.

6

Свое путешествие он начал с того, что повернулся спиной к Зарависсу. Теперь его снедало нетерпение пересечь границу страны Висов, найти города, бурлящие жизнью, и темноволосых женщин,  похожих на его погибшую мать. Оно охватило его внезапно, он даже сам не понимал, почему, на следующий день после того, как он убил волка и освежевал его, лишив всей красоты.

Орвану понадобилось два дня, чтобы взять в городских предместьях напрокат повозку и двух зеебов. Рас с Ральднором сходили за пестрой тканью в дом Аниси — развалины дворца, где жила ее бабка. Здесь они оставили May, вынюхивающую крыс среди рухнувших колонн.

Старая женщина, похоже, отнеслась к Ральднору с подозрительностью. Она ухватила Раса за рукав и принялась о чем-то шептаться с ним, и лицо Ральднора запылало от гнева. Он пошел за Аниси в разрушенный садик и поймал ее за руку.

— Поехали с нами в Зарависс.

— Нет. Я не могу оставить ее здесь одну.

— Но ведь здесь же есть кто-нибудь, кто сможет приглядеть за ней, a May будет вполне надежной защитой.

Она заколебалась, опустив глаза. Он почувствовал, что она готова уступить, и сказал:

— Я очень хочу, чтобы ты поехала со мной.

Она взглянула прямо ему в лицо, и от ее красоты и невинности у него перехватило дыхание. Она была очень ему дорога; его способность проникать в ее раскрытый ему навстречу разум, любовь, сияющая в его взгляде, были бальзамом на его раны. Она была звеном, связывающим его с его народом. Он не хотел терять ее даже на месяц.

— Там, в третьем доме, живет одна женщина, — нерешительно проговорила она.

Потом, когда они с Расом шли обратно по пустым улицам, тот прервал свое молчание, чтобы сказать:

— Мы плохо разговаривали друг с другом, ты и я. Я видел, как она смотрела на тебя, и ревновал. Признаю свою вину, Ральднор. Я прошу, чтобы теперь между нами был мир, и желаю вам обоим счастья.

Неожиданная теплота в его голосе тронула Ральднора. Он тоже принес Расу свои извинения, после чего они общались вполне дружески, хотя дружелюбие Раса было отстраненным и сдержанным, в духе всех обитателей Равнин.

Они путешествовали под нахмуренным куполом небес, по ночам окружая свою повозку кострами. Однажды они видели тирра, крадущегося по плато под ними, и Ральднор ощутил, как в нем всколыхнулась былая неугасимая ненависть, вспомнив о погибшей заравийской женщине и о своем отсутствующем пальце, который, как он подозревал, могли откусить тирры.

Большую часть дня они ехали, по очереди сменяя друг друга на козлах, а в сумерках собирались вокруг костра, чтобы поесть. В ночной тьме он лежал без сна, прислушиваясь к дыханию Аниси за занавесью, которой она перегораживала повозку. Они все жили слишком тесно, чтобы он мог пойти к ней. Он жалел, что им никогда не понять его желаний, ибо тогда это можно было бы попытаться устроить. Его висская часть жаждала ее, и этот голод разгорался все сильнее и сильнее с каждым днем, проведенным рядом с ней, с каждым взглядом, полным неприкрытой любви, который она бросала на него. Даже шорох ее легкого дыхания возбуждал его, отзываясь сладкой судорогой в паху. И все же он так и не получил от нее ничего, кроме нескольких нежных поцелуев, которых ему было совершенно недостаточно — ибо она была очень робкой и пугливой, и ему приходилось обуздывать свои желания.

Они переехали границу и добрались до Сара, того небольшого заравийского городка, поблизости от которого охотник из Хамоса нашел погибшую женщину с ребенком.

У ворот они показали свой пропуск, но часовым, казалось, было все равно, а по улицам ходило множество желтоволосых людей. В центре городка терраса поднималась к небольшой церквушке, посвященной богам ветра, который неумолчно свистел в холмах, и неподалеку оттуда они нашли себе дешевую гостиницу.