Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

Их платья были из просвечивающего газа, искусно задрапированные так, на груди и бедрах становились непрозрачными, открывая при этом красный драгоценный камень, сверкающий в пупке, и золотые лучики, отходящие от него, на животе каждой из них.

Разом защебетав, они весело поприветствовали Зароса, но одна послушно уселась рядом с Ральднором и подлила ему вина.

— Ты очень красивый, — прошептала она ему поверх кубка жеманно. — Меня зовут Яйни. А ты с Равнин.

— Да.

— В этом вине любовь, — шепнула она. Он понял, что она имеет в виду добавленный в питье афродизиак и отставил свой бокал, даже не пригубив. Она заинтересованно взглянула на него, потом улыбнулась. — Наверху есть комнатка.

Он поднялся, смущенный этим сексуальным этикетом, о котором не имел ни малейшего понятия.

Он пошел вслед за ней в комнату, в которую помещалась лишь одна кровать. В притушенном свете лампы она обняла его с нежной, искусно разыгранной страстью. Ее губы и легкие пальцы творили чудеса, а когда он принялся ласкать ее податливое, льнущее к нему тело, она, похоже, тоже возбудилась, хотя, возможно, это всего лишь было ее ремесло — казаться возбужденной.

Много позже, когда они лежали рядом в золотистой мгле, ему вдруг пришло в голову, что его мать тоже могла быть вот такой проституткой с солнечными лучами, нарисованными на животе золотой краской, и он недобро усмехнулся при этой мысли.

— Ты улыбаешься, — сказала она, приподнимаясь на локте и глядя на него. — Почему? Тебе было приятно со мной?

— Ну конечно же. Ты очень хорошенькая и очень умелая.

— Довольно жестоко говорить мне такие вещи после любви.

— Должно быть, ты считаешь меня очень наивным, — сказал он. — Я первый крестьянин с Равнин, которого ты развлекала?

— По тебе вообще не скажешь, что ты с Равнин. И что крестьянин. Ты презираешь меня за то, что я шлюха. И считаешь, что автоматически купил мое удовольствие.

Он взглянул на нее и понял, что она рассержена. Ее ответная пылкость, похоже, была действительно неподдельной. Он притянул ее к себе, целуя коралловые губы и окрашенные кармином соски.

— Снова и снова, — прошептала она, задохнувшись. — Ты неутомим, мой Повелитель Гроз. — Он будто и не услышал ненавистного имени. — Если я так понравилась тебе, может, ты как-нибудь заглянешь ко мне еще раз?

Но он ничего не ответил ей, если не считать того ответа, который дало его тело.

Ураган разметал тьму в его мозгу.

Он мгновенно проснулся, закричав, и девушка-заравийка схватила его за плечо.

— Что случилось? Плохой сон? Это был просто сон. Теперь ты проснулся.

— Нет, — сказал он. Его глаза были широко раскрыты. — Не сон.

В его мозгу бушевал тот чуждый, вторгнувшийся извне ужас, вызывая у него головокружение, дурноту и страх. Он выскочил  из кровати, схватил свою одежду и поспешно оделся.

— Да что же это такое? — в отчаянии вздохнула она. — Позволь мне помочь тебе.

Но он уже скрылся за порогом. Опечаленная, Яйни сжалась в комочек на постели. Он стал первым мужчиной, который когда-либо доставил ей удовольствие. Она не ожидала такого напора, такой страстности и столь утонченной искусности от одного из спокойных и нетребовательных обитателей Равнин. А теперь он покинул ее — она не понимала, почему — как будто в него вдруг вселился какой-то демон.

Выбежав за дверь, он помчался к выходу, расталкивая проституток и их праздных клиентов. Зароса нигде не было видно. В голове у него бушевала буря. Он выбежал из борделя.

Ночь была черным бархатом, башни — золотой вышивкой на нем. Снег расчерчивали яркие полосы света из окон. Он мчался, задевая людей, которые смеялись или осыпали его бранью. Заплутав, он очутился в каком-то темном переулке, всхлипывая и хватаясь за голову, точно пьяный.

— Аниси, — стонал он. — Аниси, Аниси…

Он увидел высокий портик из сплетенного белого золота и силуэты людей и закричал, чтобы они отпустили ее. Точно слепой, он метался по переулку, потом по двору, крича, так что в окнах показались встревоженные лица.

7

Металлические колонны изгибались, точно причудливые леденцы, а из распахнутых железных ворот бил свет факелов. За ними темнела улица, окаймленная голыми деревьями, закутанными в плотную снежную вату.

Раздался визг колес.

Один из драконов протянул руку, сжав ее правую грудь.

— Как тебе нравится дворец Тханна Рашека, а, малышка?

Второй захохотал, повернув колесницу к временным казармам дорфарианцев. Копье с красным подсыхающим наконечником было прислонено к ограждению. Ночь обещала быть очень забавной. Но внезапно на дороге загорелись новые факелы, и прозвучал повелительный приказ остановиться. Солдат натянул поводья; его товарищ вполголоса выругался. Гвардия Драконов. Их черные плащи украшала личная эмблема Амрека, белая молния.

Капитан гвардии отделился от своих подчиненных и подъехал к колеснице. Взглянул на двух явно встревоженных солдат, на бледную, посеревшую лицом девушку.

— У вас здесь девчонка с Равнин, солдат.

— Да, сэр.

— Как вы ее заполучили? Только честно.

Солдат нахмурился.