Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

В конце аллеи дорогу ему вдруг преградила темная фигура. Сначала он едва ее заметил, но один из стражников пробежал мимо него с мечом наголо.

— Ни с места, кем бы ты ни был!

Зажгли фонарь, и первым, что увидел Амрек, была желтая эмблема дружины Катаоса, а потом из тьмы выплыло лицо дорфарианского принца. Немыслимое видение подействовало на него, точно ушат ледяной воды. Первой его мыслью было: еще один ублюдок моего отца.

Потом человек заговорил.

— Я взываю к милосердию Повелителя Гроз.

— Так взывай к нему на коленях, — рявкнул гвардеец.

Незнакомец не шевельнулся. Глядя Амреку в лицо, он сказал:

— Король Амрек знает, что я чту его. Ему не нужны доказательства.

Амрек ощутил, что реагирует на это явление не гневом, а странным волнением. Его помутившийся разум прояснился, и он снова стал человеком — и королем.

— Значит, ты чтишь меня. И взываешь к милосердию. Почему? Что ты натворил, если нуждаешься в защите?

— Я оскорбил вашего лорда-советника.

— И как же?

Человек на тропинке хищно и торжествующе ухмыльнулся. Он походил на пьяного, но пьяного не от вина.

— Ригон Закорианец с этой ночи будет одноруким.

Ближний к королю стражник пораженно присвистнул, дальний издал какое-то восклицание. В Драконьей гвардии Ригон пользовался определенной репутацией.

— Что заставило тебя прийти ко мне? — резко осведомился Амрек.

— Откровенно говоря, то, что ваша светлость обладает большей властью, чем Катаос эм Элисаар.

Луна бесшумно выскользнула из-за тучи и обрисовала смутные серые очертания между деревьями. Человек на тропинке замигал и потряс головой, как будто свет был неприятен ему, и Амрек заметил пролегшие на его необыкновенном лице глубокие морщины страшной усталости. И тут же на него накатила неожиданная осведомленность об этом человеке. Как и тогда, когда он впервые увидел Астарис, он почувствовал, что столкнулся с личностью, с одушевленным существом — в отличие от шелковых кукол, которые обычно окружали его, кланяясь и дергаясь, или же занятых своими собственными тайнами, вроде Катаоса. И он ощутил странное перемещение плоскостей как внутри себя, так и снаружи. Он почувствовал, что очутился  лицом к лицу с частью своей судьбы. Это озарение было поразительным. Он пригляделся к страннику, этому простому солдату эм Элисаара, но странная убежденность не проходила.

Он сделал гвардейцам знак отойти на несколько шагов и указал незнакомцу на каменную скамью. Они уселись рядом, и Амрек с изумлением отметил, что это не возмутило его.

Ну, если он один из отпрысков моего отца, полагаю, он имеет право находиться рядом со мной. Неужели это то, что я чувствую? Смутное братство?

— Ну, солдат, — произнес он вслух. — Как тебя зовут?

— Ральднор, милорд, Ральднор из Сара.

— Вот как. Значит, я знаю тебя лучше, чем предполагал.

— Тот случай с вашими гвардейцами, милорд. Приношу свои смиренные извинения за то, что доказал свое превосходство над Избранными.

— Ты играешь в опасную игру, Сарит.

— А какая еще игра мне осталась, милорд? Или меня повесит ваш лорд-советник, или это сделаете вы. Я лишь хотел бы обратить ваше внимание на одну вещь, которой не заметил Катаос Элисаарский.

— Что это за вещь?

— Я доказал свое непревзойденное мастерство как боевой машины. Я вполне могу заменить Ригона, и не только, как в гвардии Катаоса, что представляется мне маловероятным, так и в гвардии вашей светлости.

— Это предложение пьяницы или глупца.

— И проигнорировать его — было бы выставить себя именно в таком свете, милорд.

— Выбирай слова, когда разговариваешь со мной, Сарит.

— В один прекрасный день, милорд, долгое время спустя после того, как вы отправите меня на виселицу, кто-нибудь может исподтишка вонзить нож вам в спину или подсыпать яд в ваш кубок, что, будь я рядом с вами, мне удалось бы предотвратить.

— Так ты предлагаешь себя мне в телохранители?

Ральднор ничего не сказал. Вокруг него плавали ароматы ночного сада.

— Как ты нашел это место? — спросил Амрек.

— Я пошел следом за одной из фрейлин леди Астарис. Думаю, она возвращалась со свидания и не заметила меня.

— Ты слишком хитер, солдат. И у тебя чересчур много врагов.

— Я в состоянии справиться со своими врагами, милорд, если останусь в живых. И с вашими тоже.

— Думаю, — медленно проговорил Амрек, — что у нас с тобой, Сарит, общий отец.

Лицо сидящего рядом с ним молодого мужчины на еле уловимый миг застыло, потом расслабилось.

— Вижу, тебе нечего на это ответить.

— Все мои предки заравийцы, милорд.

— Твои глаза свидетельствуют об обратном. На них печать Рарнаммона.

— Возможно, милорд, что мы, сами того не ведая, имели эту честь в одном из прошлых поколений.

Амрек поднялся; Ральднор последовал его примеру.

— С этого момента твое испытание началось. Нет, не виселица. Я дам тебе то, на что ты заявляешь свои права, и прослежу, чтобы ты отработал эту честь, и обещаю, тебе придется бороться за свою жизнь на каждом дюйме этого пути.

— Доброе утро, Катаос.

Катаос обернулся и поклонился, и ничто в его поведении не выдавало ни злобы, ни беспокойства.