Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

Во вторую и третью ночь в столице он поднялся и отправился по сумрачным открытым верхним галереям дворца, раскинувшимся под небесами, утыканными небывало огромными звездами. Он думал об Орклосе и об Аниси. На несколько коротких мучительных секунд он снова стал степняком. Наконец-то он понял здесь, среди камней Оммоса, какими жалкими должны были казаться Аниси ее жизнь и красота.

А потом он увидел нечто, что показалось знамением — непонятным, но могущественным.

Отделенная от него многочисленными стенами и пропастями, женщина с кроваво-красными волосами стояла на своем балконе, окутанная ослепительной снежной белизной. Астарис в плаще из цельной шкуры безупречно белоснежного волка, преподнесенной ей лордом Катаосом, который купил этот мех через посредника на рынке Абиссы.

Ральднор содрогнулся.

Он отвернулся и пошел по коридорам обратно. Она казалась ему призраком. И он не мог забыть, что им снились одни сны. Аниси стала странным мостом между ними.

В его отсутствие к нему в постель пришла Лики и лежала, ожидая его в своей полной надежды сексуальности. Он пожелал ее лишь потому, что она была под рукой.

Потом, лежа рядом с ним в темноте, она сказала:

— Мне кажется, во мне твой ребенок.

Избитость ее заявления вывела его из себя.

— С чего ты взяла, что он мой?

— Он не может быть ничьим другим, Ральднор, любовь моя. С другими я принимала меры, чтобы не зачать. Кроме того, я была верна тебе. А ты? Ты можешь сказать то же самое?

Он ничего не ответил. Многие висские женщины рожали детей без мужа, но все же он чувствовал в ней желание привязать его к себе своим материнством, показать другим женщинам, что он заронил в нее частицу себя, как будто он специально выбрал ее для этой цели.

— Ты злишься, — упрекнула она его. — Ну, теперь уж что сделано, то сделано. Я рассказала ей. — По ее тону он понял, что она говорит об Астарис. — Она посмотрела на меня очень странным взглядом, но вообще она всегда странная.

Через три дня караван переправился через реку и вошел в Дорфар.

В тот день солнца сияли ослепительно. Под добела раскаленным металлическим небом он различил землю, похожую на женские темные волосы, расчесанные гребнем голубых гор. К его собственному удивлению, сердце у него неожиданно забилось быстрее. Как ни странно, у него было такое ощущение, что он уже когда-то видел Дорфар.

Корамвис глубоко взволновал его. Какая-то часть него противилась этому впечатлению. Но все же из всего прочитанного он знал, что во всем Висе не было города красивее его. Не было города, который сравнился бы с ним по архитектуре, по изяществу, по блеску, по количеству легенд, окружавшему его.

На дороге их встретил гонец.

— Вал-Мала, мать Повелителя Гроз, приветствует свою дочь Астарис эм Кармисс.

И это были все приветствия, которые ей было суждено получить, пока Амрек был в Таддре.

Как и с городом, Ральднор ожидал и хотел чего-то иного. Он рисовал себе Вал-Малу в свете того, что о ней говорили: женщина средних лет, подверженная приступам ярости и склонная к невероятной жестокости, распутница и злодейка. Он представлял себе дракона в женском обличье с лицом, расчерченным морщинами возраста и злобы.

Его Волки проводили Астарис и ее спутников во Дворец Гроз. Так он впервые увидел Вал-Малу.

Она была вдвое его старше, но ее богатство и тщеславие продлили ее молодость. Она сияла роскошной, ослепительной красотой. В сравнении с Астарис ее красота могла бы показаться несколько вульгарной, но, напротив, рядом с Вал-Малой кармианка сильнее, чем когда-либо, казалась восковой статуэткой. На королеве Дорфара было ярко-алое переливчатое платье, а по обеим сторонам от ее трона были  прикованы длинношеие алые птицы с пышными хвостами.

Особенно Ральднора поразила одна вещь, несмотря даже на то, что он слышал об этом: бледность ее набеленной кожи.

— Астарис, с этого момента тебе предстоит стать моей дочерью.

Она не потрудилась скрыть свою неприязнь, и ритуальные слова только подчеркнули ее. Она обняла кармианку с брезгливостью, будто заразную. — Мы отвели тебе помещения во Дворце Мира.

Это было оскорбление. По залу пополз шепоток. Этот дворец, а не захудалый Дворец Мира, должен был бы стать домом будущей супруги короля. Но король отсутствовал.

Астарис ничего не сказала. Ральднору только сейчас пришло в голову, насколько ее неподвижность может выводить из себя. Ему удивительно было видеть двух этих поразительных женщин, сошедшихся в смертельной схватке, которая была совершенно неинтересна одной из них.

Дворецкий попытался разрядить ситуацию, прошептав что-то на ухо королеве. Та тихонько ответила ему что-то, и он побледнел.

В этот день Ральднора преследовали непонятности. Когда они проходили сквозь ворота Дворца Мира, он почувствовал, как будто какая-то черная птица пролетела над его разумом. Котон, его возничий, ткнул большим пальцем в застарелые черные полосы на стенах.

— Видите, Командир? Это часть дорфарианской истории. Вы слышали о женщине с Равнин, Ашне’е, той желтоволосой ведьме, которая убила Редона?

— Я слышал о ней.