Повелитель кошек

— Боги, сынок. Двенадцать Вечных. Они всегда на стороне сильных. А теперь ляг и попытайся поспать. Ночь время для сна, а не для пустых разговоров.

Он заложил руки за голову, вытянулся на плаще и закрыл глаза, а я даже представить не мог, как теперь засну. Состояние у меня было самое паршивое. Душили злость, досада и негодование, а больше всего — обида на самого себя. Я глупо и бездарно попался в ловушку, которую устроил мне старый прохиндей. Я невольно шагнул к старику, не в силах побороть нахлынувшие эмоции: мне ужасно хотелось вцепиться ему в воротник, поднять и потолковать по душам — но волкодав немедленно зарычал и показал клыки. Справиться поодиночке с псом и его хозяином я, пожалуй, смог бы, но вот обоих сразу мне не одолеть. Стервец все отлично продумал. Убежать я тоже не смогу — пес сразу возьмет мой след. Да и куда мне бежать? Я не знаю дороги. Впору пожалеть, что я не принял предложение Ромбранда Люстерхофа. Сейчас бы сидел у лорда Бриша, в безопасности.

Старик был крепко уверен в себе. Я наблюдал, как он спит, и думал, как же быть дальше. В башку лезли самые сумасшедшие мысли, но ни единого реального варианта не было. То, что началось чуть позже, окончательно заставило меня окончательно отказаться от попытки бегства — вокруг кромлеха начал сгущаться туман, теплый, влажный и слоистый. Пес, до этого спокойно лежавший возле спящего хозяина, вскочил на ноги и начал обеспокоено ворчать. Мгновение спустя я услышал какие-то странные звуки, доносившиеся из тумана — не то вздохи, не то шепот. Мне стало страшно, тем более что туман начал накрывать сам кромлех. Вспомнив, что сказал мне Тимман, я уселся у центрального тура, привалился к нему спиной и вытащил из ножен кинжал. Никогда еще я не чувствовал себя таким одиноким и беззащитным.

— Пронеси и помоги, Николай-угодник! — шепнул я. — Ту уж извини, я ни одной молитвы толком не знаю…

Туман скрыл от меня окружающие камни. Я слышал ворчание Грена, но самого пса уже не мог разглядеть. Мне начало казаться, что в тумане двигаются какие-то уродливые корявые тени, и сердце мое замирало от страха. А потом я увидел, что пес вдруг замахал хвостом, вернулся к Тимману и улегся на землю рядом со спящим стариком. Меня это немного успокоило — то опасное, что Грен почуял в тумане, похоже, начало удаляться от нас, не в силах преодолеть магическую защиту. Постепенно туман стал редеть, снова стали видимы окружающие меня менгиры, и тревога стала оставлять меня. Мне вдруг захотелось спать, однако я боялся закрыть глаза. Впрочем, мой организм принял решение за меня — я даже не заметил, как уснул.

* * *

Проснулся я от толчка в плечо. Надо мной стоял Тимман.

— Пора вставать, парень, — сказал он. — Наши друзья едут.

— Друзья? — Я не сразу сообразил, о чем говорит старик. — Какие друзья?

— А вон, гляди.

В сторону кромлеха двигалась группа из десяти всадников — все на хороших лошадях и с оружием. Возглавлял группу светловолосый прыщавый юнец лет девятнадцати от роду в шелковом ярко-красном сюрко поверх очень даже неплохих вороненых доспехов. На его щите и попоне лошади была изображена черно-красная шаховница. Следом за молодым рыцарем ехал его оруженосец, тоже в красном сюрко с шаховницей на груди. Оруженосец вез длинный прямой меч и шлем с черно-красными бурлетом и наметом и султаном из выкрашенных в черный цвет павлиньих перьев. Справа от рыцаря держался худощавый коротко стриженный мужчина средних лет, облаченный в меховую куртку, с длинным мечом за спиной. Прочие воины походили больше на бандитов: лохматые, бородатые, с непокрытыми головами, в доспехах из вареной кожи, смазанной дегтем. Вооружены они были пиками и чеканами на длинных древках. Два всадника вели за собой запасных лошадей.

Тимман двинулся навстречу всаднику и поприветствовал его поклоном. Я остался стоять у каменного тура.

— Иди сюда! — крикнул мне воин в красном сюрко и махнул рукой.

Я подошел к кавалькаде.

— Кланяйся, холоп, — крикнул мне оруженосец красного воина. Говорил он в нос, сильно гнусавя, то ли от непомерной спеси, то ли из-за насморка. — Ты стоишь перед бароном королевской руки Туроном Гальдвиком, сыном владетеля этих мест.

Скрепив сердце, я поклонился, потом выпрямился и посмотрел на рыцаря.

— Крейон, который смог добыть купину ши? — спросил баронский сынок, продолжая высверливать на мне дырку своими водянисто-оловянными глазами. — Откуда ты такой взялся?

Я молчал. Тимман легонько толкнул меня в бок.

— Отвечай, когда тебя лорд спрашивает, — шепнул он.

— Мне нечего сказать, — я даже не посмотрел на старого предателя. — Я всего лишь скромный лекарь из Блиболаха.

— Как твое имя?

— Кириэль Сергиус.

— Странное имя, — сказал Турон Гальдвик. — У крейонов другие имена. Но это неважно. Теперь ты собственность моего отца, крейон. И моя собственность. Тебе оказана большая честь. Будешь служить нашему дому верно, заслужишь милость моего отца. А если проявишь строптивость или неблагодарность, умрешь тяжкой смертью. Все ли ты понял?

— Да, — ответил я.