Повелитель кошек

— А? — Я сел на лежаке. — Чего тебе?

— Я принесла горячую воду для тебя, — женщина показала на ведро.

— Горячую воду? (Ба, а в этом мире, оказывается, иногда моются!) Хорошо, спасибо.

— Рада услужить, — женщина поклонилась и вышла.

Вода в ведре была действительно горячей, но грязной. Ладно, и на том спасибо, тем более что на руках у меня уже образовались цыпки. Я вытащил лохань на середину комнаты, стянул с себя измазанный глиной и провонявший потом камзол и организовал себе омовение, что было ну очень приятно. Воды было слишком мало, чтобы я мог вымыться целиком, но до пояса я смог помыться, и ощущение чистого тела сразу подняло мне настроение.

Женщина появилась, едва я закончил мыться.

— Тебе нужно еще воды? — спросила она.

— Не откажусь, — сказал я, уже смекнув, что молодуху обязали прислуживать мне. — А мыла у вас нет?

Женщина посмотрела на меня так, будто я сказал что-то ужасно непристойное, подхватила пустое ведро и выпорхнула из комнаты. Я посмотрел на грязную лужу на полу вокруг лохани: вода медленно впитывалась в землю, и это было забавно. Остается только мечтать о дне, когда я вернусь в мир, в котором полы в домах деревянные.

Тут я заметил, что в моем чертоге довольно холодно, из незастекленного окошка жестоко дует, а ни печки, ни камина и в помине нет. Надо будет поставить вопрос об отоплении, поскольку мерзнуть и наживать себе туберкулез мне совсем не хотелось. И уж, наверное, не стоит сейчас мыть голову. Между тем служанка вернулась, таща полное ведро исходящей паром воды.

— Ты кто? — спросил я, стягивая с себя сапог.

— Эльгит. Я рабыня высокого лорда Гальдрика.

— Ты будешь заботиться обо мне?

— Мастер Лёц велел мне принести тебе воду, — сказала она, уперев руку в бок. — Ты будешь мыться, или нет?

— Погоди, я хочу тебя кое о чем спросить. Ты давно здесь?

— Я родилась в этом замке. Мои родители принадлежали высокому лорду Дарио Гальдрику.

— Принадлежали? Они что, умерли?

— Давно. Вот столько лет назад, — женщина показала мне четыре пальца. — Когда они умерли, Ульфилла взял меня в дом высокого лорда, чтобы я могла ему прислуживать.

— Кто такой Ульфилла?

— Целитель. Тот, кто забрал твою сумку.

— Ты видела, как я приехал в замок?

— Да, — женщина убрала со лба упавшие волосы. — Я стояла у колодца, ко мне подошел мастер Лец и велел согреть для тебя воды.

Вообще-то она приятная, сказал я себе, глядя на женщину. На вид ей было лет двадцать пять. Чумазая, конечно, но тут все чумазые, как шахтеры. Темные волосы, тяжелые и густые, заплетены в великолепную косу, лицо простое, но довольно милое, курносый носик, красиво изогнутые брови, большие карие глаза с густыми ресницами. Телосложение полноватое, из серии «есть женщины в русских селениях…», но, как говорил герой одного старого фильма — все при всем, приятно глазу.

— Чего ты на меня так смотришь? — спросила Эльгит.

— Да так, о своем думаю. — Я вылил воду в лохань, опустил туда ноги и аж задохнулся от удовольствия. Девушка фыркнула.

— Что смеешься? — спросил я.

— Эта бадья для того, чтобы справлять в нее нужду, а ты в ней ноги моешь, — ответила она.

— Все нормалек, — я просто наслаждался струившимся по ногам теплом. — Только прохладно тут у вас. Печки нет.

— Ульфилла даст тебе горячий камень.

— Это еще что за хрень?

— Камень Крови Пламенного Дракона. Рабам запрещено пользоваться открытым огнем во дворце.

Дворце? Они называют этот коровник дворцом? Эх, папуасы…

— А чего же во дворе костры горят? — спросил я.

— Воины могут разводить костры. И потом, их дым отгоняет смертный туман с болот. Этот туман вреден для здоровья высокого лорда Гальдвика.

— Лорд Гальдвик болен?

— Увы, уже два года. У него черная плоть.

— Да? — Я понятия не имел, что это за болезнь такая, но, поскольку я выдавал себя за лекаря, нельзя было даже перед служанкой показаться невеждой. — Тяжелая болезнь.

— Лорд очень страдает. Ульфилла лечит его, но пока без толку.

Так, благослови Бог женскую болтливость! Теперь ясно, чего они за меня уцепились. Лорду нужен лекарь. Вот почему мне оставили жизнь и даже разместили с некоторым комфортом. Только вот хрен его знает, как эту самую черную плоть лечить. Ладно, разберемся на месте…

— Вода остыла, — сказал я.

— Я вылью, — Эльгит подхватила бадью и выволокла ее из комнаты. Я надел сапоги прямо на мокрые ноги. Нет, тут ощутимо холодно. Надо побыстрее встретиться с Ульфиллой и взять у него горячий камень, а то простужусь.

— Я хочу встретиться с Ульфиллой, — сказал я девушке, когда она вернулась с пустой бадьей.

— Он сам тебя пригласит. А я принесу тебе поесть, — заявила Эльгит и ушла.

Вернулась она минут через десять с чашкой сильно разваренной овсяной каши, сдобренной маленькими кусочками мяса, и кружкой пива. Пиво оказалось горьким и водянистым, я бы воду предпочел.

— Садись, — я показал женщине на табурет.

— Нет, — Эльгит энергично мотнула головой. — Рабам запрещено сидеть в присутствии хозяев.

— Я такой же раб, как и ты.

— Не такой. Ульфилла сказал, что я должна хорошо за тобой ухаживать.

— Ну, если Ульфилла сказал…, - я попробовал кашу: она была вполне съедобной. — Расскажи мне о замке.