Повелитель мертвых. Часть 1

‒ Охренеть, ‒ покачал головой Олег. ‒ А как Главные ворота?

‒ На ГВ прорыв, ‒ нахмурился Руденко, сложив руки на столе.

‒ Так! Прорыв, или нет, как вы будете меня отсюда вытаскивать?! ‒ взорвался президент, чувствуя, что разговор явно ушел из интересующего его диапазона. ‒ Я, между прочим, пока при исполнении! И моя жизнь важнее остальных!

Олег и Руденко переглянулись. Наверняка у обоих возникло идентичное желание ‒ дать старику затрещину, и заставить заткнуться. Он, очевидно, переживал только за свою жизнь, не беря в расчет еще кого-то. Даже собственный народ. Его стране угрожала глобальная катастрофа, а он относился к этому совсем безразлично, волнуясь только за собственную задницу.

‒ Единственный способ, Владимир Анатольевич, по земле. Бронетехники у нас не осталось совсем, и разве что можно применить ваш…

‒ Т-90, ‒ заключил Владимиров. ‒ Так готовьте машину! Не вижу причин сидеть тут больше и минуты!

‒ Может, вы задержитесь на пару часов? Я соберу людей, и вы произнесете перед ними речь. Им сейчас очень не хватает воодушевления, а если им его даст глава государства, то они станут работать в разы эффективнее, ‒ улыбнулся Руденко.

‒ Нет! ‒ рявкнул президент, и криком стер улыбку с лица Полковника, заставив того сразу помрачнеть.

Владимиров сжал кулаки от злости, стиснув зубы. В груди защемило. Его безумно раздражало то, что от него, человека номер один в стране, постоянно что-то требовали. Владимиру Анатольевичу казалось, что сейчас ни у кого не должно быть никаких забот, кроме спасения президентской жизни. Хотелось пользоваться правами президента, но при этом, не выполнять его обязанностей. С чего вдруг он должен воодушевлять каких-то щенков, которые все равно умрут? Ему было совершенно плевать на кого-то, кроме себя, и он, как президент, по его разумению, имел полное на это право в данных обстоятельствах. Он ‒ главная забота всех окружающих.

Олегу же, как и полковнику Руденко, Владимиров казался раздражающим, капризным, и эгоистичным ребенком. Впрочем, у них обоих были на него специфические планы, которые могли реализоваться при определенных обстоятельствах.

‒ В любом случае, сейчас вам надо отдохнуть, у нас есть убежище…

‒ Нет! Я сказал ‒ нет! Вы меня слушаете, тупые солдафоны?! ‒ закричал президент, надрывая заболевшие от нагрузки голосовые связки. ‒ Я хочу немедленной эвакуации! ‒ он стукнул кулаком по подлокотнику. ‒ Сейчас же! Заправьте танк, и вывозите меня прочь из города! Я не хочу, чтобы меня сожрали! Мне насрать на вас и на ваших бойцов! А если вы вздумаете выделываться ‒ то Троянов лично займется вами и вашим батальоном!

Он закончил реплику, потрусив указательным пальцем в воздухе. Страх смерти был в президенте настолько сильным, и так глубоко укоренился в его сознании, что он был готов пренебречь любой этикой обращения с подчиненными. Руки его ощутимо дрожали, да и сам он трясся так, будто бы пару минут назад поднимал большой вес.

У Олега от фразы «тупые солдафоны» неприятно заныло сердце, и он взглянул на президента сердитым взглядом. Руденко хотел возразить, побагровев от клокочущего внутри гнева, но кое-как сдержал свой пыл. Имя Троянова прекрасно было известно всем присутствующим, и он действительно мог сделать так, что судьбы солдат сложатся не самым лучшим образом. Они с Владимиром Анатольевичем были очень близкими друзьями.

До боли сжав кулак, Руденко проговорил сдавлено:

‒ Как скажете, Владимир Анатольевич.

Достав рацию из нагрудного кармана, Руденко нажал на кнопку связи, и при этом неотрывно смотрел на президента гневным взглядом. У того даже затряслись колени, но он отлично понимал, что пока ему никто ничего не сделает.

‒ Ангар, вы танк еще не убрали с проезда?

‒ Никак нет, товарищ полковник, ‒ прохрипел динамик голосом дневального.

‒ Значит, проведите туда экипаж, заправьте полный бак, и ожидайте особо ценный груз, ‒ слово «груз» Руденко произнес с нажимом, намекая Владимирову на то, что тот не человек. Слова «особо ценный» нивелировали эффект, однако, это все равно показалось президенту обидным.

В ангаре стоял гул из многочисленных голосов. Яркие лампы ночного освещения гудели под потолком, освещая ящики с боеприпасами, на которых сидели бойцы.

‒ Как скажете, ‒ отозвался дневальный в рацию. ‒ Еще приказания будут?

‒ Никак нет, ‒ ответил Руденко.

Дневальный поставил рацию на тумбу, а затем пронзительно свистнул, крикнув:

‒ Э! Танкисты! Идите к вашей машине! Ща будем вас заправлять, поедите!

Не без энтузиазма танкисты вскочили с ящиков, и живо засеменили к выходу. База эта им очень не нравилась, от чего их не пришлось долго упрашивать. Обстановка тут казалась им тревожной, и было невозможно смотреть по сторонам, оставаясь при этом спокойным. Причем, непонятно было, откуда придут неприятности ‒ от людей, или от зараженных.