Повелитель мух. Наследники. Воришка Мартин

В лесу за прогалиной раздался шум. И люди тоже постепенно этот шум услышали. Там кто-то завывал. Кусты терновника колыхнулись, раздвинулись; Каштан, у которого левая нога поблескивала от кровавых потеков, появился в просвете, он прыгал на одной ноге, держась за Куста. Увидав костер, он лег на землю, и одна из женщин подбежала к нему. Куст подошел к людям.

Веки Лока тяжело опустились и сразу же распахнулись опять. На какой-то миг, словно в дремоте, он увидал внутри головы, как он рассказывает Лику про все это, а она понимает ничуть не больше, чем он сам.

Сытая женщина показалась возле пещеры, и при ней был новый человечек, который сосал ее грудь. Куст что-то спросил. В ответ раздался крик. Та женщина, которая выставляла напоказ свою дряблую грудь, теперь указывала на старика, на мертвое дерево и на людей. Каштан плюнул на оленью голову, а люди опять закричали и двинулись вперед. Старик воздел руки и заговорил пронзительно, угрожающе, но люди только фыркали и хохотали. Каштан стоял подле самой оленьей головы. Глаза его поблескивали при свете костра, как два прозрачных камня. Он стал вытаскивать прут из-под своей шкуры, а в другой руке держал гнутую палку. Он и старик пристально глядели друг на друга.

Старик сделал шаг в сторону и быстро заговорил. Он подошел к сытой женщине, протянул руки и хотел отнять у нее нового человечка. Она живо нагнулась и цапнула его за руку острыми зубами, как сделала бы на ее месте всякая женщина, отчего старик взвыл и заплясал. Каштан положил прут поперек согнутой палки и оттянул назад рыжие перья. Старик перестал плясать и пошел прямо на него, вытянув вперед руки и прикрываясь ладонями от прута. Когда старик уже почти мог дотянуться до головы Каштана, он остановился и сжал все пальцы на правой руке, кроме указательного. Потом повел этим пальцем в воздухе и наставил его на одну из пещер. Люди молчали, затаив дыхание. Сытая женщина издала короткий пронзительный смех и опять притихла. Туами не отрываясь глядел старику в спину. Старик окинул взглядом прогалину, всмотрелся в густую тьму под деревьями, потом опять поглядел на людей. Все они ждали молча.

Лок зевнул и отодвинулся к дуплу под верхушкой дерева, откуда не было видно этих людей и все их стойбище представлялось лишь мерцающими отраженными бликами костра на листве деревьев. Он поднял голову и поглядел на Фа, предлагая ей устроиться рядом и поспать вволю, но она этого даже не заметила. Он видел ее лицо и глаза, которые пристально всматривались сквозь вьюнок, широко открытые, немигающие. Она была так поглощена, что, даже когда он притронулся к ее ноге, не шевельнулась и все глядела. Он увидал, как рот ее открылся, дыхание участилось. Она так отчаянно сжимала гнилой сук, что дерево хрустело и крошилось в сырую труху. Несмотря на всю усталость, это вызвало у Лока любопытство и даже испуг. Он увидал внутри головы, как один из новых людей лезет на дерево, отшатнулся и стал раздвигать вьюнок. Фа быстро глянула в сторону, и лицо у нее было как у спящего, которому снится кошмарный сон. Она стиснула руку Лока и принудила его спуститься ниже. Там она схватила его за плечи и спрятала голову у него на груди. Лок обнял ее одной рукой, и при этом прикосновении Лок-внешний ощутил теплую радость. Но Фа испытывала совсем другие чувства. Она опять встала на колени, привлекла Лока к себе, прижала его голову к своей груди, а сама все глядела вниз сквозь листву, и сердце ее тревожно билось где-то у самой его щеки. Он захотел увидать, что ее так напугало, но при первой же попытке высвободиться она еще сильней прижала его к себе, так что он видел только ее угловатую челюсть и глаза, широко открытые, открытые всегда, глядящие пристально.

Летучая стая вернулась в голову, а от тела Фа исходило тепло. Лок покорился, зная, что Фа его разбудит, когда новые люди уснут, и они смогут убежать вместе с детьми. Он приник к ней, обхватил ее обеими руками, положил голову поближе к бьющемуся сердцу, а руки Фа крепко обнимали его, и стая, которая теперь опять кружила, стала претворяться в далекий мир сна, наступившего от изнеможения.

Девять

Он проснулся, пытаясь вырваться из рук, которые пригнетали его книзу, чьи-то локти лежали у него на плечах, а ладонь гладила по лицу. Он заговорил, залопотал глухо под пальцами, почти готовый их укусить, охваченный привычным уже, хотя вместе с тем новым для себя, страхом. Лицо Фа было совсем близко, она не давала ему вырваться, а он колотил кулаками по листве и гнилому, заплесневелому дереву.

– Молчи!