Повелитель Песков

После этих слов я намотал на торчащее около моей ноги копье медальон Повелителя, посмотрел в глаза Кире и понял, что не смогу еще одной минуты прожить без Аники. По телу пробежали мурашки. Я стал превращаться в песчаную статую самого себя, и в глазах Киры появился страх. Она сделала шаг назад, и в этот момент я разлетелся на тысячи песчинок, которые, как в моем сне, подхватил свободный ветер. Я поднимался вверх над песчаным полем, и меня провожали двадцать девять пар удивленных, красивых газ. Только одна пара столь же ослепительно красивых глаз таила в себе страх и сомнения — глаза Киры.

Покружив немного над полем, и пытаясь не боятся собственных ощущений, я направился к деревне. Ощущения, кстати сказать, были двоякими. Умом я понимал, что на самом деле это невозможно, ведь я по-прежнему ощущал свое тело, находящее в свободном полете. Однако стоило мне только на себя посмотреть, как я понимал, что тело мое превратилось в нескончаемое множество песчинок, которые несутся в воздухе в том направлении, в котором я пожелаю.

Направив свое мнимое тело к деревне, я стал понемногу снижаться, чтобы можно было разглядеть лица находящихся на песке людей. Проплывая по деревне, я всматривался во все лица, однако Аники нигде не было. Я полетел к морю и стал двигаться над пляжем вокруг границы деревушки. Практически сразу я заметил силуэт девушки, сидящей на берегу моря. Устремившись к ней, я скорее сердцем, чем глазами, почувствовал, что это она — моя Аника.

Она сидела на песке, в своей уже привычной для меня набедренной повязке, которая больше походила на платье из листвы, и смотрела в даль, на горизонт, блестящими от слез глазами. Ноги ее ласково омывались накатывающими волнами, а руками она опиралась на песок за своей спиной. Ее черные, как ночь, волосы были стянуты в хвост на затылке маленьким кусочком все того же древесного дара — листка Тенериса. В лучах солнца она выглядела превосходно! Ее блестящие глаза меня сначала насторожили, однако через мгновение на ее лице появилась улыбка, и я улыбнулся в ответ, хоть она и не могла этого увидеть. Мне не хотелось ее тревожить, но выдержать без нее еще хоть сколько-нибудь времени я не мог. Не придумав ничего лучше, я сложился из песчинок рядом с ней, нежно приобняв за хрупкие плечи… и только тут я понял, что это решение было поспешным.

— Аааааа! — спокойствие и идиллию пляжа нарушил крик Аники. Однако она, не растерявшись, схватила еще не до конца сформировавшегося меня за руку, что лежала на ее уже не хрупких плечах, после чего с такой скоростью и сноровкой вывернула мне руку, что здесь уже от боли закричал я.

— Аааа! Аника! Прекра… — докричать до конца мне не удалось, так как Аника на автомате провела комбинацию до конца и уткнула меня уже полностью сформировавшимся лицом в песок, после чего села на меня сверху, удерживая мою руку в захвате. Осознав, что причиной ее испуга был я, она поспешно отпустила мою руку, которая теперь была выгнута под неестественным углом. Мыча от боли, я перевернулся и сел на песок, смотря на плачущее лицо Аники.

— Не реви… — прохрипел я. — Я сам виноват. — после чего я попробовал превратить свою сломанную руку в песок, и с огромным усилием она все же стала песчаной. Боль прошла. Я пошевелил только что сломанной рукой и вправил ее на место, после чего она вновь стала обыкновенной.

— Аника, прости. — начал было я, но Аника кинулась мне на плечи и стала реветь. Мне ничего не оставалось делать, как тихонько гладить ее по спине, периодически успокаивая шепотом.

***

День неминуемо клонился к концу, напоминая об этом постепенно окрашивающимся красными красками небом. Солнце, подходившее к границе моря, что прослеживалась на горизонте, уже совсем покраснело, и окрашивало не только небо, но и водную гладь, пребывающую в спокойном полном штиле. Принесенные невесть откуда ветерок дарил приятную и освежающую прохладу, которая даже после не самого жаркого дня была наградой для тела.

Мы лежали на песке, под прощальными лучами заходящего солнца. Где-то неподалеку были брошены предметы одежды, какими щедро одарил этот народ Тенерис. И надевать их сейчас не было никакого желания. Я смотрел Анике в лицо: в ее выразительные глаза, в которых тонул с каждой секундой все глубже и глубже; на ее губы, что были желаннее всего на свете. Капельки морской воды покрывали наши обнаженные тела, и при одной мысли о том, что рядом со мной лежит обнаженная Аника мое желание достигало апогея. Словно почувствовав мое напряжение, Аника улыбнулась, после чего наши губы слились в долгом поцелуе, однако после того, как мои руки бесконтрольно стали гладить ее тело, она отстранилась, и все с той же улыбкой, с ноткой грусти сказала:

— Алекс… нам пора возвращаться. Хоть мне и не хочется сдвигаться отсюда ни на метр, ни на секунду оставлять тебя, но нам пора возвращаться в деревню.

Я думал о том же, однако уходить никуда не хотел.