Повелитель Рун. Том 7

Мои товарищи были великолепными воинами. Но до меня им было далеко. Отряд медленно таял. И когда мы вошли в город, нас осталось всего три десятка. Да, по пути мы убили несколько тысяч, но это была лишь капля в море. С глазами, наполненными кровью, по горящим улицам я прорывался к собственному дому. Но я уже знал, чем все закончится. До знакомой стены я добрался в одиночестве. Залитый чужой кровью с ног до головы я молча смотрел на прибитые к воротам тела моих сыновей.

Дальше все было как в тумане. Я не помнил, как перебил всех вражеских солдат в поместье. Но я не мог забыть лиц моей жены и дочерей, которых обнаружил во внутреннем дворе.

Это был мир боевых искусств. Женщины в нем могли сражаться на равных с мужчинами. Но если они проигрывали, участь их была намного хуже. Что еще могло случиться с красавицей, павшей под натиском беспощадных ублюдков?

Жена, два сына и три дочери. Мое сердце умерло шесть раз. И после шестой я вышел искать седьмую, окончательную смерть. Но я был силен. Слишком силен.

Мне было всего сорок пять. По местным меркам самый расцвет для воина. Укрепленное самыми совершенными техниками и бесконечными тренировками, моё тело было совершенным оружием. Мечи врагов ломались, столкнувшись с моей кожей. Мои кулаки пробивали насквозь любые доспехи. Я не уставал. Был неостановим. Да и не хотел останавливаться.

Я убивал. И убивал. И убивал. И убивал. И убивал.

Тысячи, десятки тысяч. Я хотел добраться до виновных, найти тех, кто отдавал приказы. Но у врагов тоже были могущественные мастера боевых искусств. Когда враг понял, что обычным солдатам меня не остановить, против меня вышли лучшие. Но я убил и их.

Однако самых сильных, как оказалось, не волновали потери. Моё имя было известно даже за океаном, и никто не хотел выходить против меня один на один. Меня продолжали истощать. И в конце концов, их тактика увенчалась успехом.

Когда против меня вышел вражеский генерал, во мне осталась едва ли одна сотая от моих сил. Я посмотрел в его глаза, и не увидел в них ни капли раскаяния. Его не волновала смерть половины армии, он уже видел, как станет тем, кто одолеет непревзойденную легенду. И тем самым, напишет новую.

Я отдал этому сражению свои последние силы. И в какой-то момент мне даже показалось, что я могу победить. Но Проклятье не дало мне такой возможности. Мой верный меч, истончившийся из-за чудовищной резни, обломался у основания, и я остался безоружен в самый ответственный момент.

Генерал не терял времени даром. Его клинок был самого высочайшего класса и не подвел. А я лишился своей головы так и не отомстив. Но ко мне даже смерть приходила медленно. Я успел увидеть ликующий взгляд ненавистного врага. Услышал рев армии победителя. Я знал, что мои родители, братья, сестры и их собственные семьи тоже мертвы. Все чего я достиг за эти годы было растоптано. Безжалостно уничтожено. Я тренировался и становился сильнее всю свою жизнь. Но я все равно ничего не смог изменить.

Меня выбросило наружу, и я с выпученными глазами рухнул на траву. Душевная боль от пережитого воспоминания была настолько сильной, что будь я здесь в настоящем теле, вполне мог потерять сознание.

— Дорен, что с тобой⁈ — рядом тут же захлопотала Сона.

— Все… В порядке… — просипев сквозь плотно сжатые зубы, я поднялся.

Я не смог отфильтровать воспоминания. Сфера памяти выплеснула на меня все без остатка, и я прочувствовал каждую секунду этой жизни так, как будто это произошло только вчера.

— Это действительно так необходимо? Неужели нет другого способа? — Хранительница едва ли не плакала.

— Все будет хорошо, — я выдохнул, приготовившись к следующему погружению. Там, в глубине подсознания, меня ждали еще сотни и сотни похожих сфер. — Я справлюсь. Как и всегда.

Глава 4

В какой-то момент я понял, что это очень даже хорошо, когда у тебя нет души. Ведь в этом случае её не разорвет на части, когда ты снова начнешь вспоминать, через какие ужасы когда-то довелось пройти.

Как я не пытался, но отделить себя от воспоминаний так и не смог. Я не мог воспринимать их со стороны как равнодушный наблюдатель. Каждую забытую жизнь я будто проживал заново, проживал максимально ярко. Эти сферы не зря оказались запечатаны. Каждая из них задевала что-то настолько глубокое в моем сердце, что всего на пятой, я испытал свой первый серьезный кризис.

Под воздействием настолько кипучих эмоций и воспоминаний я внезапно осознал, что не понимаю, кто я, и где нахожусь. Это тревожное открытие здорово меня напугало, но к счастью, я заранее предположил такой вариант развития событий. Поэтому каждую сферу и принадлежащие ей воспоминания, я помечал особыми метками, «нумеровал» если бы можно было так выразиться. И когда дезориентированный, попытался разобраться в собственном разуме, то сразу заметил несоответствия. Сортировка памяти заняла некоторое время, но зато, когда я закончил, мне сразу стало легче.