Повелитель Рун. Том 7

Задвинув свежие воспоминания поглубже, я ощутил, как меня понемногу отпускает. Нет, от воспоминаний по-прежнему коробило, но теперь мой рассудок хотя бы отчетливо понимал, что то, что он увидел произошло давным-давно. А я решил немного замедлиться, чтобы не допустить повторного кризиса идентичности.

В содержимом сфер стали прослеживаться некоторые закономерности. Как правило, эти жизни развивались по похожему сценарию. Ослабленное проклятье и старт с самых юных лет. Спокойная и успешная жизнь до определенного времени. А потом резкий и катастрофический финал. Словно Проклятье издевалось надо мной. Я был безмозглой рыбой, попавшей на крючок, а безжалостная магия — хитрым рыбаком, время от времени ослаблявшим леску, чтобы затем чуть позже резко подсечь добычу в неожиданный момент.

Прошлое резало меня без ножа, но и я уже был другим. Справившись с первым, и самым тяжелым испытанием, я все же смог найти подходящий для себя темп. Ведь даже трагедия может стать рутиной. Открыть сферу, прожить очередной кошмар, отсортировать воспоминания, восстановиться и повторить все заново. Я даже понемногу начал концентрироваться на приятных воспоминаниях, ведь в этих сферах их было намного больше, чем в моей среднестатистической жизни.

Была лишь одна вещь, которая начинала меня все сильнее беспокоить. Судя по тому, что я видел, подлая тактика Проклятия каждый раз вызывала у меня удивление, как будто я сталкивался с ней в первый раз. Но почему я упорно запечатывал все эти жизни? Разве не лучше было оставить хоть одно горькое воспоминание, чтобы оно служило мне предостережением в будущем? В конце концов, горе всегда было моим постоянным спутников, чтобы изменилось из-за одной дополнительной жизни в копилке?

В какой-то момент, мне все же пришлось сделать перерыв. Сферы в моем подсознании, судя по всему, были разделены на некие слои. В первом и самом поверхностном хранились неполноценные личности. Второй был намного больше, и в нем уже хранились воспоминания о жизнях наподобие той, что я провел в мире боевых искусств. Как правило, в них я проживал в среднем полвека, а потом максимально жестоко и кроваво умирал насильственной смертью.

Вскрыв около сотни сфер, я понял, что второй слой закончился. А на третьем объем запечатанных воспоминаний ощутимо увеличивался, что намекало, что жизни, которые мне придется проживать, будут намного дольше. И это пугало.

Под Проклятьем я в среднем жил не больше пяти лет. Иногда все заканчивалось за считанные дни, очень редко мне удавалось барахтаться целое десятилетие. То есть обычно, так или иначе, я погибал, будучи еще довольно молодым. Бывали и редкие исключения, но они не выбивались из общей картины. Поэтому я решил испытать первую сферу из новой партии.

…В этой жизни мне сильно не повезло. Я попал в тело кровавого раба в многочисленном клане вампиров. На таких как я с самого рождения ставили особые печати, которые позволяли кровососам полностью контролировать каждый наш шаг и приказывать все, что угодно. И единственный смысл нашего существования — накормить хозяина своей кровью, когда он будет голоден.

Радовало меня только одно. Жизнь кровавого раба, как правило, была короткой, ведь эти бездушные твари совсем не отличались сдержанностью, и в процессе «кормления» нередко убивали свою еду. Так что, все что от меня требовалось — неподобающий взгляд в нужное время, и разъяренный кровосос сам отправит меня на перерождение.

Но моим планам не суждено было сбыться. Ведь я попался на глаза матриарху клана, кровососущей твари, что целых восемьдесят лет продержала меня в качестве любимого десерта. Ту могущественную вампиршу, настолько привел в восторг вкус моей крови, что она стала всячески заботиться обо мне и продлевала мою жизнь, чтобы наслаждаться любимым лакомством как можно дольше. Как она сама сказала, мне «повезло» родиться с уникальным и неповторимым телосложением. Я был её амброзией, идеальным совпадением, напитком дороже которого не было. Можно было даже сказать, что она горячо полюбила меня какой-то своей особо извращенной любовью. Впрочем, это не делало моё желание умереть менее сильным. Она сняла с меня общую, и повесила свою личную, гораздо более мощную печать абсолютного подчинения. У меня не было ни шанса нарушить её волю. Я не мог тренироваться, не мог развивать магию, и не мог стать сильнее. Я был обречен на рабство до самой смерти. Я был свидетелем, как целое столетие её «дети» истребляли один народ за другим. Я присутствовал на всех их отвратительных пиршествах, на которых происходило такое, от чего меня мучили кошмары каждую ночь.