Повелитель света

Так началось очередное ночное бдение, столь тягостное для тех, кого снедает печаль. Каждый убивал время по-своему. Госпожа Летелье пыталась разложить пасьянс. Ее мать вязала крючком, причем гораздо проворнее, чем иные зрячие. Неподалеку от них, в прилегающей к гостиной бильярдной, господин Летелье, Максим и Робер играли в карамболь.

Окна были оставлены открытыми, так как стоял чудесный теплый вечер. Выходили они на террасу. Горевший в комнатах свет освещал каштаны и ветки гинкго, плоские и неподвижные, словно нарисованные. За парапетом простиралось поле, темное и синее. Удары шаров, приглушенные ковром звуки шагов, голоса, доносившиеся со стороны буфетной, – больше ничто не нарушало тишины.

Время от времени, однако, поезд прорезал глубокую мглу темно-красной дорожкой, сотрясал металлические конструкции моста Марльё и исчезал вдали. Также можно было разобрать – но лишь внимательно прислушавшись – легкий шорох гравия; это бегал туда-сюда Флофло, славный маленький часовой, несший ночную вахту.

Подобные вечера, столь приятные, должны были бы всегда быть праздниками…

Но что это?

Что случилось? Почему госпожа Аркедув вбегает в бильярдную с перекошенным лицом, вытянув перед собой руки, заикаясь от испуга?..

– Что с вами? – восклицает господин Летелье.

– Ах! Жан… Жан… Они здесь!..

И она цепляется за руку зятя.

– Они здесь! Я их слышу… Скорее даже – чувствую!..

Робер уже мчится к той башне, в которой установлен прожектор.

– Закройте окна! – стонет явившаяся на шум госпожа Летелье, бледная как смерть.

– Нет! – быстро отвечает Максим. – Нужно попытаться увидеть… услышать… Тише!..

– А может, поднимемся на башню? – предлагает господин Летелье.

– Нет… не успеем… Тише, тише!..

Они прислушиваются. Сейчас они похожи на восковые фигуры из какого-нибудь музея. Они слышат, как, перепрыгивая через несколько ступенек, поднимается по башенной лестнице Робер; слышат, как кто-то смеется в кухне… гудок поезда… суматошные движения шпица. За исключением госпожи Аркедув, помимо этих шумов, никто ничего не слышит.

И однако, они, изо всех сил напрягая зрение, вглядываются во тьму, еще более густую на фоне освещенной листвы… Им бы хотелось слышать глазами… Но мрак непроницаем как для зрения, так и для слуха.

– Слушайте! – шепчет слепая. – Они уже совсем близко…

По-прежнему ничего не слышно.

Хотя нет: мычание. И тут же: ржание. Пробуждается ферма. Утки оглашают ночь своим кряканьем, словно приближается лиса или ласка; а вот и куры издают свое длинное кудахтанье, будто над ними парит ястреб… Овечий хор затягивает душераздирающую песню… Животных охватывает тревога. И Флофло, который остановился, внезапно начинает рычать.

Госпожа Аркедув подняла палец и сказала:

– Животные тоже понимают. Они тоже слышат.

На какое-то мгновение все замирает… И наконец из глубин этой тишины до всех доносится жужжание…

С таким обычно подлетает большая муха, скорее даже – пяденица. Да, это жужжание пяденицы, зависшей над цветком, в который она погружает свой длинный хоботок, гудение мощное и в то же время едва уловимое, которое кажется пронзительным, хотя и очень тихим, в действительности – на удивление зловещее, отдающееся в вашей груди содроганием.

Вот уже и стекла начинают сотрясаться.

Кто-то шепчет:

– Звук идет сверху! Нет! Звук доносится с болот. Со стороны Артемара! Кюлоза!

– Гора! – с трудом выдыхает бабушка.

Госпожа Летелье, поднеся руку к горлу, произносит чуть слышно:

– Она очень далеко, мама, поверьте…

Но не успевает она закончить, как легкий необъяснимый ветерок оживляет кроны деревьев; шуршат листья, и вдруг раздается оглушительный треск.

Все вздрагивают от этого сухого треска, который доносится откуда-то снаружи, не издалека и, кажется, не от земли.

Яростно лает Флофло.

– Что это было – молния? – вопрошает госпожа Аркедув.

– Нет, мама, – отвечает господин Летелье, – вспышки не было. Мы ничего не видели.

– Стало быть, это и не искровой разряд, искусственная молния…

– Конечно же нет.

– Максим, отойди от окна! – просит госпожа Летелье.

– Слушайте же! – командует астроном.

Собака подает голос и уносится в конец сада. Наверняка вслед за сарванами, которые пытаются улизнуть… Вот и гудение прекратилось… Но госпожа Аркедув утверждает, что она по-прежнему его слышит… Шпиц умолкает… Все облегченно выдыхают. Напряженные черты слепой женщины расслабляются…

Пронзительный вопль!

Пустяки. Это госпожу Летелье охватывает страх при виде мощного потока света, похожего на неожиданно пробившийся сквозь мрак солнечный луч… Такое впечатление, что это внезапное сияние дополняет недавний треск, что это молния, следующая за громом… Но этот свет долгий и яркий.

– Не бойся, Люси, – говорит господин Летелье, – это всего лишь прожектор.

Спустя минуту он присоединяется к своему секретарю на небольшом круглом чердаке.