Читаем Повелитель света полностью

Затем, на ветвях миниатюрного дуба, рядом с самостоятельно выросшими желудями, можно было увидеть вишни – на одной ветке, а на другой – орехи. Одна ягода не удалась: не получилось ни вишни, ни ореха, а образовалась чудовищная и отвратительная шероховатая опухоль, испещренная розоватыми жилками.

На ели вместо смолистых шишек росли каштаны и лучистые астры, но самый большой контраст составляли золотистый шар апельсина – солнце восточных фруктовых садов – и кизил, который производил впечатление посмертного плода погибшего дерева.

Дальше были сгруппированы более законченные чудеса. Славный Демустье написал бы, что Флора здесь гуляет под руку с Помоной. Большая часть основных растений была мне незнакома, и я запомнил только те, названия которых известны всем и каждому. Я, как сейчас, вижу удивительную вербу, на которой выросли гортензии, мак, персики и земляника. Но все-таки самым красивым из этих ублюдков был восхитительный розовый куст, на котором пышно расцвели китайские астры вперемешку с мелкими китайскими яблочками.

В самом центре круглого здания стоял куст с ветвями остролиста, липы и тополя; раздвинув ветви, я имел возможность убедиться, что все они растут на одном и том же стволе.

Это было триумфом искусства прививки, которое Лерн за пятнадцать лет превратил в настоящее чудо, внушавшее, правда, чувство некоторого беспокойства. Когда человек вмешивается в творчество природы, он создает нечто чудовищное. Меня охватила тревога.

«По какому праву он вмешивается в мироздание? – думал я. – Разве допустимо нарушать законы жизни в такой мере? Разве эта святотатственная игра не является преступным оскорблением Природы? И ладно бы эти противоестественные растения радовали изысканный вкус!.. Так нет же – это всего-навсего какие-то нелепые соединения, не представляющие, в сущности, ничего нового – своего рода растительные химеры, цветочные фавны, ни то ни се… Честное слово, сколь бы ни была привлекательна эта задача, она в любом случае нечестива, и точка!»

Но как бы то ни было, чтобы добиться таких результатов, профессор должен был потратить бездну времени и труда. Эта коллекция служила тому доказательством, да, кроме того, тут же находились и другие свидетельства кропотливой работы: я заметил на столе массу скляночек и не меньшее количество ножей и садовых инструментов; все это блестело и сверкало, как хирургический набор. Эта находка заставила меня внимательнее присмотреться к цветам, и мне их стало жалко.

Все они были замазаны разного рода клеем, на них были наложены повязки – чуть ли не хирургические, они были испещрены рубцами – почти ранами, из которых сочилась какая-то сомнительного цвета жидкость.

На коре апельсинного дерева был глубокий надрез. Он имел форму глаза; из этого глаза медленно лились слезы. Я стал нервничать… Трудно поверить, что меня охватила странная жуть при взгляде на оперированный дуб… из-за вишен… они производили на меня впечатление сгустков крови… Две созревшие вишни упали к моим ногам, прошумев, как капли начинающегося дождя.

Я почувствовал, что лишился хладнокровия, необходимого, чтобы приглядеться к этикеткам. Я разобрал только несколько и заметил, что Лерн исписал их невразумительными французско-немецкими названиями, с многочисленными поправками.

Продолжая внимательно прислушиваться, я обхватил голову руками и дал себе несколько минут передышки, чтобы собраться с духом, – затем открыл дверь в правое крыло.

* * *

Передо мной оказалась небольшая галерея. Стеклянная крыша смягчала дневной свет, доводя его до голубоватых сумерек. Воздух был удивительно свежий. Пол был вымощен плитами.

В этой комнате находились три аквариума, три больших ящика из хрусталя, до того прозрачного, что казалось, будто вода сама по себе удерживает форму трех геометрически правильных параллелепипедов.

В двух боковых аквариумах помещались морские растения. Они мало отличались одно от другого на первый взгляд. Но в круглом здании я мог убедиться, с какою тщательностью Лерн все распределял по группам, и поэтому я не допускал мысли, чтобы он поместил в двух разных емкостях совершенно одинаковые растения.

Оба аквариума являли один и тот же подводный пейзаж. Справа, как и слева, коралловые разрастания самых разнообразных оттенков покрывали маленькие утесы своими окаменелыми ветвями; песочная почва была усеяна морскими звездами, похожими на эдельвейсы; там и сям валялись пучки меловых палочек, на конце которых распускалось что-то мясистое, напоминающее хризантемы, желтого и фиолетового цвета. Мне трудно описать массу других венчиков, которые там находились; некоторые были похожи на маслянистые, восковые или желатинные чашечки; большая часть была очень неопределенного цвета и неясной формы, а сплошь и рядом они казались просто оттенком воды.

Из кранов, находившихся внутри аквариумов, вырывались тысячи пузырьков, и их шумные жемчужины пробирались сквозь ветви кораллов, перед тем как достигнуть поверхности воды и там лопнуть. При виде их можно было подумать, что этот подводный садик нуждался в поливке воздухом.

Перейти на страницу:

Все книги серии Фантастика и фэнтези. Большие книги

Выше звезд и другие истории
Выше звезд и другие истории

Урсула Ле Гуин – классик современной фантастики и звезда мировой литературы, лауреат множества престижных премий (в том числе девятикратная обладательница «Хьюго» и шестикратная «Небьюлы»), автор «Земноморья» и «Хайнского цикла». Один из столпов так называемой мягкой, гуманитарной фантастики, Ле Гуин уделяла большое внимание вопросам социологии и психологии, межкультурным конфликтам, антропологии и мифологии. Данный сборник включает лучшие из ее внецикловых произведений: романы «Жернова неба», «Глаз цапли» и «Порог», а также представительную ретроспективу произведений малой формы, от дебютного рассказа «Апрель в Париже» (1962) до прощальной аллегории «Кувшин воды» (2014). Некоторые произведения публикуются на русском языке впервые, некоторые – в новом переводе, остальные – в новой редакции.

Урсула К. Ле Гуин , Урсула Крёбер Ле Гуин

Фантастика / Научная Фантастика / Зарубежная фантастика
Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи
Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи

Он родился в Лос-Анджелесе в 1915 году. Рано оставшись без отца, жил в бедности и еще подростком был вынужден зарабатывать. Благодаря яркому и своеобразному литературному таланту Генри Каттнер начал публиковаться в журналах, едва ему исполнилось двадцать лет, и быстро стал одним из главных мастеров золотого века фантастики. Он перепробовал множество жанров и использовал более пятнадцати псевдонимов, вследствие чего точное число написанных им произведений определить невозможно. А еще был творческий тандем с его женой, и Кэтрин Люсиль Мур, тоже известная писательница-фантаст, сыграла огромную роль в его жизни; они часто публиковались под одним псевдонимом (даже собственно под именем Каттнера). И пусть Генри не относился всерьез к своей писательской карьере и мечтал стать клиническим психиатром, его вклад в фантастику невозможно переоценить, и поклонников его творчества в России едва ли меньше, чем у него на родине.В этот том вошли повести и рассказы, написанные в период тесного сотрудничества Каттнера с американскими «палп-журналами», когда он был увлечен темой «космических одиссей», приключений в космосе. На русском большинство из этих произведений публикуются впервые.

Генри Каттнер

Научная Фантастика
Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах
Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах

Генри Каттнер отечественному читателю известен в первую очередь как мастер иронического фантастического рассказа. Многим полюбились неподражаемые мутанты Хогбены, столь же гениальный, сколь и падкий на крепкие напитки изобретатель Гэллегер и многие другие герои, отчасти благодаря которым Золотой век американской фантастики, собственно, и стал «золотым».Но литературная судьба Каттнера складывалась совсем не линейно, он публиковался под многими псевдонимами в журналах самой разной тематической направленности. В этот сборник вошли произведения в жанрах мистика и хоррор, составляющие весомую часть его наследия. Даже самый первый рассказ Каттнера, увидевший свет, – «Кладбищенские крысы» – написан в готическом стиле. Автор был знаком с прославленным Говардом Филлипсом Лавкрафтом, вместе с женой, писательницей Кэтрин Мур, состоял в «кружке Лавкрафта», – и новеллы, относящиеся к вселенной «Мифов Ктулху», также включены в эту книгу.Большинство произведений на русском языке публикуются впервые или в новом переводе.

Генри Каттнер

Проза
Свет в окошке. Земные пути. Колодезь
Свет в окошке. Земные пути. Колодезь

Писатель Святослав Логинов — заслуженный лауреат многих фантастических премий («Странник», «Интерпресскон», «Роскон», премии «Аэлита», Беляевской премии, премии Кира Булычёва, Ивана Ефремова и т. д.), мастер короткой формы, автор романа «Многорукий бог далайна», одного из самых необычных явлений в отечественной фантастике, перевернувшего представление о том, какой она должна быть, и других ярких произведений, признанных и востребованных читателями.Три романа, вошедших в данную книгу, — это три мира, три стороны жизни.В романе «Свет в окошке» действие происходит по ту сторону бытия, в загробном мире, куда после смерти попадает главный герой. Но этот загробный мир не зыбок и эфемерен, как в представлении большинства мистиков. В нём жёсткие экономические законы: здесь можно получить всё, что вам необходимо по жизни, — от самых простых вещей, одежды, услуг, еды до роскоши богатых особняков, обнесённых неприступными стенами, — но расплачиваться за ваши потребности нужно памятью, которую вы оставили по себе в мире живых. Пока о вас помнят там, здесь вы тоже живой. Если память о вас стирается, вы превращаетесь в пустоту.Роман «Земные пути» — многослойный рассказ о том, как из мира уходит магия. Прогресс, бог-трудяга, покровитель мастеровых и учёных, вытеснил привычных богов, в которых верили люди, а вместе с ними и магию на глухие задворки цивилизации. В мире, который не верит в магию, магия утрачивает силу. В мире, который не верит в богов, боги перестают быть богами.«Колодезь». Время действия XVII век. Место действия — половина мира. Куда только ни бросала злая судьба Семёна, простого крестьянина из-под Тулы, подавшегося пытать счастье на Волгу и пленённого степняками-кочевниками. Пески Аравии, Персия, Мекка, Стамбул, Иерусалим, Китай, Индия… В жизни он прошёл через всё, принял на себя все грехи, менял знамёна, одежды, веру и на родину вернулся с душой, сожжённой ненавистью к своим обидчикам. Но в природе есть волшебный колодезь, дарующий человеку то, что не купишь ни за какие сокровища. Это дар милосердия. И принимающий этот дар обретает в сердце успокоение…

Святослав Владимирович Логинов

Фэнтези

Похожие книги