Повелитель света

Она основана, Николя, на следующем факте: каждая ткань обладает самостоятельной жизнью, и тело животного представляет собою только среду, приспособленную для жизни каждой ткани в отдельности, среду, которую они могут покинуть, не умирая при этом в течение большего или меньшего промежутка времени.

• Ногти и волосы отрастают после смерти – ты это знаешь, – значит они не умирают в момент смерти животного.

• Умерший без прямого потомства обладает еще в течение 54 часов после своей смерти способностью к продолжению рода. К сожалению, он лишен других необходимых для исполнения этого приспособлений. Впрочем, говорят, что повешенные…

Я продолжаю перечисление примеров.

• При соблюдении определенного температурно-влажностного режима удалось сохранить живыми: отрезанный хвост крысы в течение семи дней; ампутированный палец – в течение четырех часов. Потом они умерли, но если бы в течение этих семи дней и четырех часов их удачно вернули бы на место, они продолжали бы жить.

Эта процедура была в свое время использована индусами: когда у них в виде наказания отрубали носы и сжигали их, то они восстанавливали исчезнувший орган, вырезая кожу со спины самого потерпевшего и прикрепляя ее на место носа, мой милый Николя.

Такая операция является первым шагом в области пересадки органов и заключается в замене одних частей тела другими, взятыми у одного и того же организма.

Второй шаг заключается в том, чтобы соединить двух животных, дав им срастись ранами. В таких случаях можно отрезать часть, прилегающую к ране одного, и она будет продолжать жить на другом.

Третий шаг заключается в том, чтобы перенести часть одного организма в другой непосредственно. Это самый изящный способ: им я и соблазнился. Эти операции считались очень трудными и опасными по целому ряду причин, из которых главная та, что пересадка тем хуже удается, чем дальше на ступенях родства объекты, подвергающиеся операции. Пересадка великолепно удается на одном и том же животном, на отце и сыне уже хуже и все хуже и хуже на двух братьях, двоюродных братьях, на двух чужих друг другу людях, на немце и испанце, на негре и белом, на мужчине и женщине и на ребенке и старце.

Когда я начал этим заниматься, пересадка застряла на зоологических семействах, а между разными классами совсем не удавалась.

А между тем несколько опытов составляли исключение; я основывался на них, когда захотел совершить самое трудное, чтобы научиться сделать самое простое: привить рыбе органы птицы или, наоборот, для того чтобы создать составного человека. Я говорю: несколько опытов.

• Висман пересадил себе на руку перышко чижика, и, когда через месяц вырвал его, образовалась небольшая кровоточившая ранка.

• Боронио прирастил к гребню петуха крысиный хвост и крылышко чижа.

Это были пустяки, но природа сама подбодряла меня.

• Птицы постоянно скрещиваются самым бесстыдным образом, и получается масса ублюдков; это указывало мне на возможность пересадок в этом мире.

• Кроме того, если еще дальше отойти от человека, то растительный мир тоже обладает значительной способностью к сращиванию.

Вот в коротких словах то положение, которое я застал по интересовавшему меня вопросу и с какими данными я принялся за работу.

* * *

Я обосновался здесь, чтобы работать без помех.

И почти сразу же мне удались замечательные операции. Они прославились на весь мир. Одна – уж точно. Наверное, и ты помнишь ее!

Известный американский миллиардер, король консервов, Липтон, обладал всего одним ухом и хотел во что бы то ни стало получить второе. Какой-то несчастный бедняк продал ему одно из своих за пять тысяч долларов. Церемонию передачи совершил я. Пересаженное ухо скончалось только вместе с Липтоном, два года спустя – от несварения желудка.

Вот тогда-то, когда весь мир аплодировал мне, и как раз в то время, когда внезапно захватившая меня страсть побуждала меня заработать как можно больше денег для того, чтобы окружить Эмму роскошью, – вот тогда-то и пришла мне в голову моя грандиозная идея, плод следующих размышлений.

Если недовольный своею внешностью миллиардер платит пять тысяч долларов, чтобы исправить ее, то каких денег он не заплатит, чтобы совершенно переменить эту внешность и приобрести для себя – для своего мозга – новое тело, грациозное, молодое и сильное, вместо своего старого, потасканного и отвратительного? А с другой стороны, сколько я знаю субъектов, которые с восторгом отдадут свою великолепную внешность в обмен на возможность пропьянствовать несколько лет.