Повелитель теней. Том 3 (СИ)

Дакосту он нашёл в его каюте и изрядно напугал своим видом. Он не спешил снимать костюм, не зная, что делать дальше. Объяснив, что он доставил в операционную человека, который нуждается в медицинской помощи, он отправился наверх. Сонный и страшно недовольный Дакоста пошёл следом. Когда они вошли в операционную, Кирилл приблизился к столу и расстегнул молнию на мешке.

— Господи! — возопил Дакоста, увидев больного. — Что вы притащили?

— Не что, а кого, — раздражённо ответил Оршанин. — Это живой человек и он нуждается в помощи. Вы же врач!

— Послушайте, капитан, — слегка сбавив тон, проговорил Дакоста. — Мы не можем лечить всех прокажённых, встречающихся вам на пути! У нас не лепрозорий!

— Он — не все, — возразил Кирилл. — Это Арман. Он, превозмогая боль и слабость, вёл меня к баркентине. Он не дал мне зайти в гиблое место, где я мог погибнуть из-за ядовитых испарений. Он хороший человек, наконец! И после этого я бросил бы его в лесу умирать?

— Простите, капитан, — сочувственно взглянув на Кирилла, произнёс рыцарь. — Я понимаю, что вы приняли его судьбу близко к сердцу, но и вы понимаете, что есть случаи, когда медицина бессильна…

— То есть вы не будете ему помогать?

— Честно говоря, я даже не знаю, как это лечится. Лепра давно уничтожена на Земле, и меня просто этому не учили. Я даже не знаю, есть ли у нас подходящие препараты. И в любом случае, болезнь безнадёжно запущена!

— Ладно, — кивнул Оршанин и, взглянув в потолок, крикнул: — Док! Доктор МакЛарен! Вы нужны!

— Перестаньте голосить! — снова рассердился Дакоста. — Его здесь нет. Он на «Паладине» и там у него пациент, которому ещё можно помочь!

— Кратегус! — повелительно рявкнул Кирилл.

— Что ты орёшь? — раздался сзади мягкий баритон. — Я слышу, но у меня тоже есть дела.

— А здесь вас ждёт пациент, док, — проговорил Кирилл обернувшись.

Увидев, что МакЛарен не в доспехах, а в привычном мундире госпитальера, он сразу почему-то почувствовал облегчение, а тот подошёл к столу и посмотрел на неподвижно лежащее тело. Его лицо стало серьёзным. Проведя ладонями над больным, он покачал головой.

— Боюсь, что слишком поздно, — наконец, произнёс он. — Если б у нас под рукой была аппаратура, то… и в этом случае, шансы были бы малы. А у нас нет ничего кроме обычного инструмента и препаратов. Мне жаль.

— Но вы знаете, как это лечится, док?

— Это все знают.

— А он не знает! — Кирилл враждебно посмотрел на Дакосту.

— Елизар тоже знает, просто он не сообразил, что его учили лечить несколько иную разновидность лепры. Вы ведь знаете, что делать с киотской похидермией, рыцарь? Лечение такое же. У нас есть препараты для подавления бактериальной инфекции, но случай запущенный, поражены внутренние органы, он уже почти ослеп. В данном случае его могли бы спасти на Земле, но не здесь.

— Ну, вы, хотя бы, можете сделать так, чтоб он не страдал?

— Это я могу, — вздохнул МакЛарен, задумчиво глядя на Армана, а потом тихо проговорил. — А ведь он мог выглядеть так перед смертью.

— Кто? — нахмурился Дакоста.

— Балдуин IV, король Иерусалима. Он был героем моего детства. Он заболел ещё ребёнком, но всё равно был коронован и в 15 лет возглавил своё королевство. Он был смел и мудр не по годам, отважен и беспредельно предан своему народу. Он долгие годы защищал Святой город от полчищ сарацинов, и сам Саладдин Великий говорил, что пока жив этот король, Иерусалим не падёт. Когда его рука уже не могла держать меч, он велел привязывать его, когда не мог сидеть верхом, приказывал нести себя на носилках впереди войска. Превозмогая боль, отчаяние и слабость он продолжал бороться с врагами, интригами и жестокой судьбой, и умер вконец измученный, когда ему было всего двадцать четыре года.

— Да и этому немногим больше! — воскликнул Кирилл. — И он тоже король, отважный и самоотверженный. Это Арман Миротворец! Его заразили по приказу короля Ричарда…

— Это он? — МакЛарен внимательней взглянул на лежащего перед ним человека. — Я знаю эту историю. Её можно утаить от кого угодно, но не от меня. Но я думал, что он уже давно мёртв. Печальная судьба, которой он не заслуживает. Впрочем, как и Балдуин Иерусалимский. Услышав его историю от отца, я плакал всю ночь от восхищения и сострадания. Я думал о том, что он чувствовал, оставаясь в тишине и одиночестве, зная о своей жестокой участи и не в силах что-то изменить. Наверно он плакал, сетовал на судьбу и молился о чуде. Которого не произошло. А ведь он был святым, и как никто заслуживал чуда. Он даже не знал, в чём каяться, когда к нему пришёл священник за последней исповедью. Я тогда готов был отдать свою жизнь в обмен на его, хотя со дня его смерти уже прошло несколько веков. Может, именно тогда я впервые подумал о том, что стану лекарем. Таким лекарем, какой, оказавшись рядом с ним, смог бы его спасти. Смерть родных лишь укрепила эту мечту.

— Да, я тоже знаю историю Балдуина Иерусалимского, — печально вздохнул Дакоста. — И меня она тоже потрясла когда-то.

— А что, коллега, может, попытаемся спасти своего короля? — неожиданно спросил Джулиан.

— О чём вы, доктор? — нахмурился мальтиец.