Повелитель теней. Том 3 (СИ)

Как и ожидал Марк, встретившиеся ему в Магдебурге алкорцы отнеслись к нему без неприязни, некоторые даже в сдержанной манере одобрили решение альдора о помиловании и выразили надежду на то, что при установлении прочного мира между их государствами они смогут вновь считать его своим другом. Такое отношение не было чем-то странным, поскольку воины так часто переходили из одного стана противников в другой, что перестав быть врагами на поле боя, они часто становились хорошими друзьями, что не исключало возможности снова скрестить клинки в следующей военной кампании. Явная симпатия, выказанная Марку при встрече сопровождавшим энфера контарреном Беренгаром, ещё более упрочила его положение среди алкорских рыцарей, а после нескольких совместных пирушек он как-то незаметно снова вошёл в круг прежних друзей, хоть и относившихся к нему немного настороженно, всё же не скрывавших своей симпатии. Только великан Элот продолжал свирепо поглядывать на Марка, однако, учитывая его статус при посланце короля Жоана, не решался вслух выражать свою враждебность.

Когда же переговоры были закончены, и посланцы луара и Сен-Марко выехали на охоту, он решил, что теперь подобные условности можно не учитывать и, подойдя к де Сегюру, открыто и громко повторил вызов на поединок.

— Хватит, Элот! — недовольно воскликнул энфер, не желавший портить отношения с маркизом Делвин-Элидиром, а в его лице и с королём Жоаном, с которым надеялся установить миролюбивые и даже дружеские отношения. — Мы решили оставить войны позади, а потому смири свою гордость и предложи барону де Сегюру свою дружбу. Насколько я помню, в былые времена вы были хорошими приятелями.

— Смею заметить, благородный энфер, — обиженно проговорил Элот, взглянув на своего господина, — что причиной этого вызова явились не те преступления, которые были прощены ему великим альдором, а совсем иные поступки, за которые он должен ответить передо мной.

— Этот вызов был получен мною ранее, благородный энфер, — поддержалпротивника Марк, положив руку на старый эфес своего фамильного меча, обретшего новый клинок. — Я принял его ещё тогда, и лишь моё положение вашего пленника не позволило мне дать сэру Элоту удовлетворение. Однако сейчас ничто этому не препятствует, а потому я прошу вас позволить нам сразиться.

— Что за блажь, Марк? — холодно осведомился маркиз Делвин-Элидир. — Надеюсь, ты не забыл, что находишься здесь с ответственной миссией, порученной тебе королём, и не вправе предпринимать какие-либо действия, которые могут помешать переговорам?

— Переговоры окончены, ваше сиятельство, — резко ответил де Сегюр. — В данном случае речь идёт о чести. Если мой противник считает меня мерзавцем, что является его правом, я не хочу, чтоб он при этом ещё счёл меня и трусом! Я принял вызов и должен вступить в поединок. Если для этого необходимо сложить с себя возложенные на меня его величеством полномочия…

— Это излишне! — перебил его Ликар и обернулся к Делвин-Элидиру, хмуро смотревшему на своего своенравного друга. — Право же, маркиз, если здесь задета честь, то мы с вами не вправе препятствовать этим рыцарям защищать её. Вызов сделан и принят по всем правилам. Мы с вами будем следить за поединком и можем заранее условиться, что если всё пройдёт без нарушений, то каким бы ни был его результат, он не имеет отношения к нашим переговорам и не повлечёт для них никаких последствий. Отнесёмся к этому, как к частному делу, каковым оно и является.

Маркиз сдержанно поклонился энферу и только после этого коротко кивнул Марку, показывая тем самым, что допуская эту дуэль, он идёт на уступку энферу, но никак не ему.