Повелитель тлена

И пока неверрийка мучилась дилеммой: терять сознание или не терять, я тщетно пыталась вернуть на место отвисшую челюсть. Девушка, что замыкала мрачное шествие, держала в руках младенца.

— У де Клера ещё и ребёнок имеется? — ошеломлённо пробормотала я.

— Без понятия, — пожал плечами Эшерли и пояснил шёпотом: — Это близкая подруга мисс Форли, играют в одной труппе. А попискивающий свёрток у неё в руках — её новорождённый сын. Я нанял актрису для придания большего драматизма нашей пьесе. Ребёнок вне брака — какой позор! — Грэйв закатил глаза и театрально вздохнул.

Я невольно улыбнулась: ещё один артист.

Несмотря на напряжённость момента и не отпускавшее с самого утра волнение, не сдержавшись, негромко прыснула. Сидящая рядом матрона наградила меня укоризненным взглядом. Пришлось брать себя в руки и с невозмутимым видом наблюдать за «парадом невест».

— Что это за спектакль?! — наконец вышел из ступора Иден. Голос высшего взметнулся на октаву выше. — Немедленно выведите их отсюда! Отец!

Граф де Гриен, тучный пожилой мужчина, ринулся к возглавлявшей процессию девушке по имени Изабель. Но грозный вид высшего её совсем не смутил. Откинув «окровавленную» вуаль, Изабель угрожающе зашипела на мага. А потом, явно войдя во вкус, вскинула руки и рванулась к нему, словно собиралась вцепиться графу в горло. Его сиятельство в ужасе отпрянул от столь ретивой барышни. Наверное, и перекрестился бы, если бы умел.

Уже потом я узнала, что всё та же мисс Форли одолжила свою помощницу, гримировавшую приму для спектаклей. Девушка проявила фантазию и от души разрисовала жертв его милости. Синяки, кровоподтёки, царапины — всего было вдоволь. Псевдоневесты выглядели устрашающе, и неверрийка, не выдержав накала страстей, всё-таки шлёпнулась на пол.

Но на Софи никто не обратил внимания. Взгляды всех собравшихся были прикованы к прервавшим брачную церемонию страдалицам.

Эшерли устроился поудобнее, положив руку на спинку лавки, как бы невзначай касаясь моего плеча. Он явно наслаждался происходящим и предвкушал яркую развязку.

То ли почтенная публика до сих пор пребывала в состоянии шока, то ли на смену потрясению и удивлению пришло любопытство: желающих вмешаться пока что не было, и наши мстительницы беспрепятственно окружили де Клера.

Один Мар, которому претило любое нарушение порядка, порывался прекратить это безобразие. Но отец Софи, сидевший рядом, удержал дознавателя, заставив того опуститься обратно. Видать, господину банкиру хотелось досмотреть представление до конца и выяснить причину явления лженевест.

Граф де Гриен больше не пытался строить из себя героя, бесславно сдулся и, точно трусливая собачонка, поджавшая хвост, вместе со священником укрылся за алтарём.

Недалеко ушёл от папеньки и де Клер. Было видно, высший напуган. Лицо его приобрело землистый оттенок, вены на шее вздулись — признак крайнего напряжения, а там и до инсульта рукой подать.

Иден сразу смекнул, по чью душу явились «красавицы», сейчас больше смахивающие на злобных зомби, готовых сожрать виконта с потрохами. Пока девушки брали его в кольцо, маг с затравленным видом озирался по сторонам и судорожно соображал, как бы вырваться из силков, в которые так неожиданно угодил.

— Насильник! — заклеймила де Клера первая «невеста». Лицо её, обезображенное при помощи грима, стало ещё ужасней, исказившись ненавистью. — Сейчас ты ответишь за всё! — угрожающе прошипела девушка и демонстративно плюнула магу под ноги.

А надо было в холёную рожу.

— Садист!

— Извращенец! — словно из рога изобилия, посыпались на голову высшего обвинения.

Планировалось, что девушки будут выступать по очереди, каждая со своей обличительной речью. Однако из-за волнения и адреналина, ударившего в кровь, заголосили все разом.

Но, по-моему, так вышло даже эпатажнее. Проснувшийся ребёнок добавил представлению большего драматизма. Его пронзительный плач, разлетевшийся по всему храму, заставил горе-жениха впасть почти в коматозное состояние.

Наверняка перед глазами Идена сейчас проносилось всё его безоблачное прошлое, стремительно вытесняемое сумрачным будущим. Золотой мальчик, кичившийся своим положением в обществе. Не знавший меры ни в чём, потакавший любому, даже самому низменному своему капризу — де Клер был уверен, что праздник жизни для него не кончится никогда.

Но, как говорится, высший предполагает, а боги располагают. На кристально-чистой репутации его милости одно темнее другого проступали грязные пятна.

Напряжение нарастало. Каждое слово обвинения сотрясало тягучий, словно наэлектризованный воздух, отголосками звучало в самых отдалённых закутках храма.

По мере того как изобличительницы выкрикивали свои сентенции, щёки высшего алели всё ярче. Почему-то вспомнилась бутоньерка Эшерли, которую я сегодня утром лично вдела в петлицу его фрака. Симпатичный такой лиловый букетик, он бы сейчас прекрасно гармонировал с цветом лица жениха.