Повелитель Тьмы: Милый, милый Повелитель (СИ)

В каком-то смысле, ему не повезло. По крайней мере, сам он почти наверняка считал именно так. Слишком много в нём было энергии и устремлений, чтобы оказаться в тесной одиночной камере — железном мешке в недрах «Копья Тьмы», где он зашит наедине со своими мыслями.

Мыслями о поражении.

Если подумать, это «блюдо» Райвол до этого момента почти не знал, а теперь, с подачи Императора, распробовал сполна. Но для него готовилось и ещё нечто большее.

Изысканное, грандиозное…

Когда Император окреп — а после выстрела «Копья Тьмы» на это ушло немало времени — он уделил вниманию своему «гостю». В конце концов, это было долгом хорошего хозяина.

Назначение части машин в огромной структуре цитадели не знал даже Унн Фэкк — они были возведены по чертежам самого Повелителя Тьмы, на которые его вдохновили плавающие в льдистом мраке совершенные идеи. И теперь настал час привести их в движение и испытать на деле.

На Райволе.

В глазах бойкого юноши вспыхнуло пламя. Дух сопротивления горел в нём ярко и жарко — он был готов к изматывающим пыткам и бесконечным допросам. Но Императора не интересовали места и пароли мятежников.

Его интересовал только сам Райвол.

Когда устрашающие механизмы пришли в движение, на героя восстания обрушилась вся давящая мощь льдистого мрака, и прорывающийся из-за Грани хор голосов, приводящий в смущение мысли, спутывающий воспоминания, размывающий веру и вбивающий клинья в убеждения.

— Ты… ничего от… меня… не получишь, — сквозь зубы прохрипел Винд, пытаясь противостоять пронзающей его тело холодной боли. Привязанный к концентрическому обелиску — тому самому, с которого Император управлял своим оружием, — он не мог двигаться, и только попусту напрягал мышцы. Цепи из колдовского железа ему было не разорвать.

— Как знать, — флегматично откликнулся Император, запуская новый виток машины, и новую волну боли в сознание Райвола. От муки тот судорожно закусил губу, и по подбородку заструилась кровь.

— Я… ничего не скажу!

— Разве я что-то спрашивал у тебя? — удивился Император, в то же время регулируя потоки: подчиняясь его воле, огромное контролирующее кольцо, охватывающее зависшую под потолком сферу льдистого мрака, сдвинулось, а парящие вокруг фокусирующие кристаллы выстроились в новую смысловую структуру. В это же время сектанты Последнего Бастиона привели в движение малые машины: на фоне громадных зубчатых колёс, золотых армиллярных и планарных сфер, и сложносоставных окуляров эти закутанные в алые балахоны безликие фигуры казались особенно зловещими.

— Ты… Ты обманул меня… Нас всех! — бросил обвинение Райвол, пока змеящиеся молнии, поднявшиеся по концентрическому обелиску из недр цитадели, заползали на его тело и вгрызались в мышцы.

— О нет, мой отважный мятежник, — поправил пленника Повелитель Тьмы, — ты сам был рад обманываться. И обманываешься до сих пор.

— Лжец! — слово почти потонуло в крике боли, когда кусающие Райвола молнии достигли самого его мозга.

— И обманываешься очень во многом, — продолжил как ни в чём небывало Император: его голос заполнял зал управления. — Но я помогу тебе преодолеть это.

— Нет! — надломленный голос эхом заметался под железным сводом. Настройки машины вновь изменились: интенсивность, смысловая парадигма, направление и угол потоков… Под рукой Императора жуткая машина «Копья Тьмы» направила энергию, пульсирующую по её прописанным заклинаниями жилам, чтобы расколоть защитный кокон убеждений, окружавших мятежный разум Винда Райвола.

***

— Значит, он не умер, — хотя работы по разбору завалов на нижних уровнях, а особенно в центральной шахте «Копья Тьмы», продолжались, Император не требовал проведения более тщательных поисков. Он уже не сомневался, что тело отыскать не удастся. Не верил он и в то, что его мог испепелить без остатка жар, царствовавший в технических зонах цитадели во время запуска оружия…

«Как удручающе».

Мало того, что что ему пришлось провести немало времени привязанным к койке, да ещё и под бдительным надзором и, что обиднее, тщательным уходом лорда Истрима, так он, будто этого мало, ещё и не сумел исполнить священную волю своего Императора! Подвёл его, упустив Дэша Райдера!..

Что на этом фоне значила потеря руки, даже правой, и все полученные травмы и раны?

«Ни-че-го».

Браксар был в бешенстве. Он ненавидел и презирал сам себя. Проклинал собственную слабость и ненужность. Таким бессильным он не чувствовал себя… никогда!

«Убожество» — так он называл себя.

Он не заслужил ту новую руку, что подарил ему Император: сплав колдовства и железа заменил генералу утерянную конечность. К её тяжеловесности и некоторой грубости ещё предстояло привыкать…

Долго и тяжело привыкать: кодирующие заклинания из кристаллических сердечников так и норовили залезть Браксару в мозг и запутать мысли, и звуки работающих механизмов порой давили на слух.

Чем-то эта зачарованная рука напоминала конечность «Умертвий» — жутких гвардейцев Повелителя Тьмы, или лапу «Гаргульи». Последнее сравнение генералу было больше по душе: теперь всадник походил на своего железного скакуна.

Сроднился с ним.