Повелитель ветра

Только Вера начала успокаиваться, как разразилась новая гроза – страшнее первой! То, что Маринка неровно дышит к Ярославу – дело естественное. Но выяснилось, что и Ярослав – бабник несчастный! – проявил к красавице аспирантке недвусмысленный интерес. То есть, даже точнее сказать – двусмысленный: в постель сразу не потащил, а принялся ухаживать по всем правилам. Вера составляла скорбный список: подвозит на машине домой; ест глазами; звонит «просто поболтать»; подарил гигантскую шоколадку именно того сорта, который Марина любит больше всего; подробно расспросил, когда у Марины бывает свободное время и каким образом она любит его проводить; выпуская из машины, сам открывает ей дверь и подает руку; наконец, прогулял девушку по парку и покормил в ресторане. Короче, случилось то, чего Вера боялась больше всего на свете: молодая красавица подруга затмила Ярославу горизонт.

– Будь осторожна! – промурлыкала Вера, стараясь хотя бы в голосе притушить жгучую ревность. – Я тебе говорила, что немножко знакома с Полевым. Он – жуткий бабник. У него бывает по несколько женщин одновременно. И учти, если мужчина, дожив до тридцати шести лет, ни разу не был женат, это крайне подозрительно!

Произнося свое предупреждение, Вера вдруг сообразила, что все это – чистая правда и вряд ли Ярослав сделает для Ковалевой исключение из своих правил и привычек. Теперь она искренне испугалась за подругу: ведь страдать будет девчонка! Если уж даже опытная Вера, которая и влюблена-то в Полевого толком никогда не была, страдает от его непостоянства, то страшно подумать, что будет с прямой, принципиальной и самолюбивой гордячкой Маринкой, если та не станет для Ярослава навеки единственной! Она ведь такая ранимая!

Оторвав, наконец, раскаленную добела трубку от покрасневшего, горящего уха и положив ее рядом с телефоном, Вера отправилась по коридору налево. Во время короткой прогулки она вспомнила одно обстоятельство, которое, за давностью лет, вылетело у нее из головы.

В начале их с Полевым отношений, когда они еще встречались чаще, чем раз в год по обещанию, и не только под предлогом лечебного массажа,

Ярослав придирчиво, не единожды, выяснял у Веры, намерена ли та рожать еще детей. Вера каждый раз отвечала отрицательно. После этого разговоры плавно съехали в другую колею: не хотела бы Вера оставить мужа, который ей давно безразличен, и, прихватив ребенка, прийти хозяйкой в дом Ярослава. Он тогда снимал квартиру в Москве. Неплохо зарабатывал, но призрак иммигрантской нестабильности еще витал над его жизнью и бытом, квартиру он делил с несовершеннолетней сестрой, которую преданно воспитывал. Словом, переезжать к нему – означало: менять шило на мыло. В постели будет веселее, зато в быту – гораздо более уныло. Вера замяла тему, и Ярослав больше ее не поднимал.

Сейчас Вера поняла, что сделала тогда свой выбор. Ей нечего делить с молоденькой Мариной Ковалевой. Она, Вера, занимала свое, уникальное место в жизни Ярослава Полевого – место, равноценное по объему тому, которое он занял в ее собственной судьбе – ни больше ни меньше. С этого места не сдвинуть человека, не согнать, можно только от него уйти – вперед, в сторону, вверх, к другому…

Между прочим, Ярослав-то, похоже, считал себя бесплодным, иначе зачем бы стал так придирчиво выяснять у Веры ее планы по деторождению. Но этим соображением она поделиться с Ковалевой не могла.

– Так, ну а про эсэмэски ты его не спрашивала?

– Про какие эсэмэски?

– Как же, Марин? С угрозами, которых ты так боялась!

– А! Я и забыла! Там все в порядке оказалось. Ярослав поработал с этой ситуацией.

– Что же ты молчишь?!

– Он посмотрел и сказал, что никакой угрозы нет. Это пишет женщина. Она – ненормальная, но видящая. Она давно ко мне присматривается, интересуется моей жизнью. Моя персона ее привлекает просто потому, что энергии много. Вот она и старается отвампирить. Но эсэмэски пишет довольно осмысленные: чует грядущие перемены в моей жизни!

– Какие перемены?

– Ярослав сказал, что не к худшему. Скорее к лучшему.

– Понятно, на что намекает!

– Не знаю, Верочка. Он пока никакого особенного интереса ко мне не проявил. Просто не знал, чем занять внезапно появившееся свободное время, – вот и решил пригласить меня на прогулку.

– Ладно прибедняться! А что это за женщина, он не может выяснить?

– Уже выяснили. Он описал, сказал: где-то поблизости от меня территориально. Я узнала одну соседку… не совсем соседка, из другого подъезда. Ярослав поставил такую мощную защиту – ей ничего мне не сделать, не напугать больше!

– Вот и хорошо!

* * *

Григорий, открывший ему дверь, был одет в черный костюм, идеально отутюженный, под пиджаком – черная же водолазка. Черные круги под глазами дополняли траурный вид.

– Я опоздал! – ровным голосом сообщил Матвеев сразу после того, как обменялся с Ярославом короткими приветствиями.

– В каком смысле? – не понял Ярослав.

– Я опоздал на похороны, – пояснил Гриша громким, звенящим голосом. – Поехал на троллейбусе, а он целых сорок минут простоял в пробке. Представляешь?

– Гриша, чьи похороны? – спросил Ярослав, предугадывая ответ.