Повелитель войн

– Ублюдок, – рыкнул Эгил.

– Стой! – крикнул было я, но Эгил уже ушел, выкрикивая своим приказ расступиться.

Шотландец заметил приближение противника. По лицу его пробежала тень тревоги, но потом он издал боевой клич, выставил крашенный синим щит и замахнулся секирой на Эгила, выскочившего из нашей первой шеренги.

Болван был тот шотландец. Он, похоже, чаще орудовал мечом и копьем, секира была для него непривычным оружием, и он нелепо взмахнул ею в расчете грубой силой удара сбить в сторону щит Эгила. Тот резко остановился, отклонился назад, секира пролетела мимо, и пока шотландец отчаянно пытался справиться с ней, Эгил нанес укол. Аддер вонзился скотту в живот, тот согнулся от боли, и Эгил впечатал ему в лицо украшенный изображением орла щит. Потом провернул меч, дернул вверх и высвободил, выпуская из раненого кишки. Те вывалились прямо на труп Торольфа. Секира упала в реку, а Эгил снова и снова заносил Аддер, изрубив умирающему голову и плечи, пока один из норманнов не оттащил его, так как скотты шли отомстить за своего.

– Чувствую себя бесполезным, – буркнул я.

– Предоставь это молодым, – терпеливо возразил Финан. – Ты их к этому готовил.

– Нам нужно сражаться!

– Если дойдет до стариков, значит дело совсем плохо. – Ирландец повернулся посмотреть на западных саксов Этельстана. – Держатся молодцом.

Западные саксы продолжали пятиться, но сохраняя порядок, загибая линию и увлекая за собой мерсийцев из центра. Анлаф, по моим расчетам, уже праздновал победу. Его превосходящие числом силы не прорвали «стену щитов» Этельстана, но заставляли ее отступить, и вскоре она окажется прижатой к более крупному из потоков. Я видел Анлафа: он скакал на громадном вороном, приказывая своим наступать по всей линии. Он обнажил меч и ткнул им в нашу сторону, его уродливое лицо было перекошено от ярости. Он верил в победу и что его план работает, но требовалось еще сломить нас. Анлаф подъехал к Константину и крикнул что-то, чего я не мог разобрать из-за шума битвы, но Константин пришпорил коня и отдал приказ своим людям.

Те снова двинулись вперед. Теперь на кону стояла гордость. Кто первым сломит наш строй? Норманны крушили левый фланг и центр Этельстана, а скотты пытались доказать, что не уступят воинам Анлафа. Домналл проложил себе путь в первую шеренгу с секирой в руке и повел атаку против Эгила, тогда как принц Селлах шел против моих людей. Воины Селлаха наскакивали с криком. Некоторые из них угодили в ямы, другие напирали сзади и спотыкались о трупы, но шотландцы шли, опустив копья и размахивая топорами. Я бросил еще один взгляд на западный гребень, ничего не увидел и отправился на помощь своим воинам. Берг, руководивший левым моим крылом, командовал крепче держать щиты, но в скоттах бурлила ярость, делавшая их ужасными. Я видел, как упал Ролла с раскроенным секирой шлемом. Видел, как Селлах прорывается в брешь и убивает Эдрика, бывшего некогда моим слугой, а за Селлахом проникают другие. Окровавленный меч принца нацелился теперь на Осви; тот принял удар на щит и нанес укол саксом, но клинок уперся в щит Селлаха. Сын Константина был опьянен яростью боя. Он двинул Осви щитом, опрокинув на спину, и проревел вызов воинам в третьей шеренге. Один из них рубанул секирой, Селлах отбил ее мечом, потом сделал выпад, стараясь достать Беорнота, но тот отвел клинок саксом, и шотландец снова пустил в ход щит. Осви удалось каким-то чудом подняться, правую его ногу достало копье. Селлах завел меч для следующего укола. Его яростная атака сыграла роль «свиного рыла», которое вклинилось в мой строй на две шеренги. Принцу оставалось одолеть Беорнота, и он окажется в тылу нашей линии, а следом за ним хлынет множество бойцов. «Стена щитов» будет пробита, битва проиграна, и Селлах понимал это.

– Ко мне! – крикнул я оставленным в резерве людям Финана и бросился к тому месту «стены», где издающий победные кличи принц молотил Беорнота щитом с железным умбоном. Отстранив Беорнота, я толкнул свой щит вперед, отпихивая Селлаха. Я был крупнее, выше, тяжелее, чем принц, и не уступал ему в ярости, и от моего толчка он отшатнулся. Шотландец узнал меня. Он всегда хорошо относился ко мне, но теперь жаждал убить. Ему пришлось в детстве жить у меня заложником, и я воспитывал его, учил обращаться со щитом и мечом и проникся к нему симпатией, но теперь тоже хотел убить. Финан был рядом, его люди позади нас. Вместе мы двинулись вперед, затыкая проделанную Селлахом брешь. У принца был длинный меч, у меня Осиное Жало.

– Пошел отсюда, мальчишка! – прикрикнул на него я, хотя он давно был уже не мальчишка, а взрослый воин, наследник шотландского престола, вполне способный выиграть эту битву для своего отца и для Анлафа.