Повелитель войн

– Скажем так: он самый могущественный монарх в Британии, – предложил я.

– А вот это, лорд Утред, мы здесь и решим.

Говорил Константин надменно, но я угадывал толику сожаления в его голосе. Он был слишком стар, вероятно на несколько лет моложе меня, его суровое и красивое лицо избороздили морщины, а борода поседела. Как всегда, он надел ярко-синий плащ.

– Если ты отречешься от претензий на Камбрию и уведешь своих людей обратно в Альбу, то и решать станет нечего, – предложил я.

– За исключением того, кто будет править в Нортумбрии, – возразил Константин.

– Ты позволишь язычнику владеть ею? – спросил я, кивнув на Анлафа. Тот слушал Ингильмундра, переводившего наш разговор.

– Лучше язычник-союзник, чем высокомерный щенок, который держит нас вместо скотины.

– Государь, он считает тебя добрым христианином. И полагает, что все христиане Британии должны жить в мире.

– Под его властью? – Константин фыркнул.

– Под его покровительством.

– Мне покровительство саксов ни к чему. Пусть запомнят урок: Шотландию нельзя унижать.

– Тогда уходи с этой земли, – посоветовал я. – Король Этельстан идет сюда с армией, с непобедимой армией, и твое унижение станет еще большим.

– Пусть приводит свое войско, – заявил Ингильмундр на языке саксов, – наши копья проголодались.

– Что до тебя, вероломный кусок дерьма, – сказал я, – то я скормлю твой труп саксонским свиньям.

– Хватит, – буркнул Стеапа. – Ты намерен сразиться с моим королем здесь?

– Если у него достанет смелости прийти, – перевел Ингильмундр ответ Анлафа.

– Тогда продли перемирие еще на одну неделю.

После того как Ингильмундр перевел, повисла тишина. На лице у Анлафа отразилось сначала удивление, потом подозрение.

– Вы принимаете это поле боя? – спросил он наконец.

– Передай, что мы принимаем поле, – ответил Стеапа. – И побьем его здесь. Место не хуже любого другого, а армию, которую мы выставим, никто не может разбить!

– И вам нужна еще неделя? – задал вопрос Анлаф. – Чтобы вы собрали побольше народу на убой?

– Нам требуется неделя, чтобы привести сюда войско, – заявил Стеапа.

Анлаф не посмотрел на Константина, что меня удивило, а сразу кивнул.

– Неделя, считая с этого дня, – сообщил он.

– А до тех пор вы остаетесь к северу от этих ореховых жердей, а мы к югу, – добавил Стеапа, указав на линию прутьев к северу от моста.

– Согласны, – торопливо вставил Константин, видимо стремясь показать, что он на равных с Анлафом.

– Потом мы еще раз встретимся. – Стеапа развернул коня и, не произнеся больше ни единого слова, поскакал обратно к мосту.

Ингильмундр провожал взглядом едущего по пологому склону Стеапу.

– Этельстан уполномочил его принимать решение? – спросил он.

– Да, – ответил я.

– Ведь его же называют Стеапа Снотор! – Ингильмундр осклабился и перевел старую издевку Анлафу.

Тот загоготал:

– Стеапа Глупый! Через неделю свидимся, лорд Утред.

Я ничего не ответил, просто развернул Сновгебланда и поскакал следом за Стеапой, нагнав его у въезда на мост.

– Так ты согласен со мной? – спросил я.

– Если мы не сразимся с ним здесь, то потеряем Сестер, а он войдет в Северную Мерсию. Рано или поздно нам придется схватиться с ним, но он выберет холм еще выше, склон еще круче, и выиграть битву станет вдвойне труднее. Здесь не лучшее место для боя, но ты прав. Тут у нас есть неплохой шанс победить.

Копыта наших коней зацокали по мосту.

– На его стороне преимущество, – продолжил Стеапа. – И нам придется нелегко.

– Как всегда.

– Но, если Бог нам поможет, у нас есть шанс на победу. – Он перекрестился.

На следующий день Стеапа поехал на юг к Этельстану, который вел армию на север. Решение было принято: нам предстояло дать бой в Вирхелуме.

* * *

Стеапа настоял на недельном перемирии с целью дать войску Этельстана подтянуться к Сестеру, но на деле на это ушло всего три дня. К вечеру третьего в построенной Этельфлэд церкви состоялась служба. Этельстан приказал, чтобы все его командиры присутствовали и привели своих людей. Я взял только пятьдесят из моих христиан. Монахи пели, верующие кланялись, преклоняли колени и стояли. Наконец мой сын-епископ встал перед алтарем и начал проповедь.

Мне не хотелось здесь находиться, но Этельстан настоял, поэтому я расположился в задних рядах, среди отбрасываемых высокими подсвечниками теней, и приготовился выслушать все, что скажет мой сын. Он был известен ненавистью к язычникам, и я ожидал яростной брани, направленной по видимости против Анлафа, но, без сомнения, с намеком и на меня.

Но сын удивил. Он говорил о земле, которую мы защищаем: о полях и лесах, озерах и горных пастбищах. Говорил о семьях, о женах и детях. И делал епископ это хорошо: не громко, но голос его доносился до нас вполне отчетливо.

– Бог на нашей стороне! – заявил он. – Это на нашу землю пришли враги, так разве Господь может нас оставить?

Я слушал, думая про себя, что во время нашествия Этельстана на Шотландию епископы Константина вещали то же самое.