Повелитель войн

Но те шотландские щиты означали, что войска Константина оказались глубоко внутри Камбрии. Они находились южнее простроенной римлянами стены, а Эохайд высылал отряды еще дальше, в озерный край, требуя подати с норманнских поселенцев. Большинство платили, а у тех, кто отказывался, скотты жгли усадьбы, жен и детей угоняли в рабство. Константин отрицал это, отрицал даже то, что назначил Эохайда правителем Камбрии: по его словам, молодой человек действует на свой страх и риск и ведет себя как обычные норманны, что приплывают из Ирландии с намерением выкроить кусок из скудных камбрийских пастбищ. Раз Этельстан не в силах полноценно править на своей территории, то чего он ждет? Люди будут приходить и брать то, что хотят, и Эохайд – лишь очередной из таких поселенцев.

Лето уже близилось к концу, когда Эгил пожаловал в Беббанбург на своем узком, как нож, «Банамадре». И доставил новости.

– Три дня назад ко мне пришел некто по имени Трёльс Кнудсон, – сообщил он, когда мы расположились в зале за кувшином эля.

– Норманн, – буркнул я.

– Норманн, верно. – Эгил помедлил. – От Эохайда.

Я удивился, хотя удивляться едва ли стоило. Половину жителей земель под властью Эохайда составляли норманнские поселенцы. С теми, кто ему покорился, обращались хорошо. Не было никаких проповедников, убеждающих их поклоняться распятому Богу, подати оставались низкими, и если начнется война, а это непременно случится, эти норманны, скорее всего, встанут в «стену щитов» Эохайда.

– Посылая его, Эохайд наверняка понимал, что ты мне доложишь.

Эгил кивнул:

– Трёльс так и сказал.

– Получается, что эти новости предназначены и для моих ушей тоже.

– И доставлены они, скорее всего, от Константина, – заметил Эгил.

Он помолчал, помогая Алайне устроиться у него на коленях. Девочка просто обожала его, как и все особы женского пола.

– Я сделал тебе корабль, – сообщил он Алайне.

– Настоящий?

– Маленький, вырезанный из бука.

Он достал из кошеля игрушку – красивую вещицу, примерно с ладонь размером. Мачты не было, зато имелись крошечные гребные банки и изящный штевень, увенчанный волчьей головой.

– Можешь назвать его «Хуннульв», – сказал Эгил.

– «Хуннульв»?

– «Волчица» то есть. Она станет ужасом морей!

Алайна просияла.

– Однажды у меня будет настоящий корабль, – пообещала она. – И я назову его «Хуннульв».

– На что же ты купишь корабль? – спросил я у нее.

– Не я, а ты. – Она самым дерзким образом ухмыльнулась.

– Подумываю отослать ее на ферму в горах, – сказал я Эгилу. – На самую бедную, где ей придется работать от восхода до заката.

Алайна подняла глаза на Эгила.

– Никуда он меня не пошлет, – уверенно заявила девочка.

– Ясное дело, – с улыбкой подтвердил Эгил.

– Так что Трёльс Кнудсон? – вернулся я к нашей теме.

– Говорит, будто война близко.

– Это мы все знаем, – буркнул я.

– Если начнется война, то можно я тоже пойду? – спросила Алайна.

– У тебя и без того забот хватит: таскать воду и отстирывать со своей одежды овечье дерьмо.

– Война – не место для маленьких девочек, – мягко проговорил Эгил.

– Значит, Эохайд послал норманна сказать нам то, что и так известно? – поинтересовался я.

– Трёльс утверждает, что кузницы Мерсии и Уэссекса без устали куют острия копий, а Этельстан купил во Франкии триста лошадей и в Хэмптонскире валят ивы, чтобы делать щиты.

– Это нам тоже ведомо, – буркнул я, хотя, по правде говоря, не слышал про покупку Этельстаном коней.

– И что большая часть этих щитов и копий свозится в Линдкольн, – продолжил Эгил.

Я нахмурился, не вполне поверив в слова Эгила.

– Мне доводилось слышать, что их доставляют в Мамесестер.

– Некоторое количество – да. Но большая часть идет в Линдкольн.

– Откуда им это известно?

Эгил снисходительно посмотрел на меня:

– Будь ты Константином, то сколько бы согласился заплатить за достоверные сведения от двора Этельстана?

– Больше, чем я плачу сейчас.

– Этельстан посылал копья в Мамесестер. И позаботился о том, чтобы местные заметили вьючных лошадей. Но в Линдкольн он послал много больше, и прибыли они на кораблях.

– По рекам, – пробормотал я.

– Люди не могли видеть груз. Его закрыли парусиной – кто знает, что там было! Редька, скажем! И эти корабли ждут под Линдкольном. Числом их двенадцать.

– И Этельстан строит флот, – протянул я.

– Два флота, – безжалостно отрезал Эгил. – Один на Мэрсе, другой на Темесе. Но Эохайд уверен, что лучших корабелов свозят на Темес.

– И все это сообщил тебе Трёльс?

– Нет, не все. Прежде Этельстан отправил войско на помощь Гуго Франкийскому. Теперь это войско отозвали назад.

– Значит, будет война? – с замиранием сердца спросила Алайна.

– Вот только когда? – (Эгил на это ничего не ответил.) – И что сообщил Трёльс?

– Что Эохайд не откажется от союза.

Вот мы и вернулись опять к тому предложению, которое доставил мне из Шотландии Домналл. Официального ответа я Константину так и не дал, но и нужды в этом не было. Молчание означало «нет», только вот Константин, похоже, не отказался от надежды привлечь Беббанбург на свою сторону.

– Мы станем сражаться за Эохайда, а Эохайд – за нас? – поинтересовался я.