Повелитель воздуха

— Очень хорошо, — ответил я графу презрительно. Мы вошли в нашу комнату и обнаружили там две кровати, письменный стол, шкаф, комод, книжные полки с большим количеством беллетристики и прочей литературы, телефонный аппарат и еще один предмет, назначение которого не поняли — овальной формы, с молочно-голубой поверхностью. Наши окна выходили в благоухающий розовый сад, но оконные стекла оказались небьющимися, а открыть их можно было только на маленькую щелку, куда проникало немного воздуха и аромата роз. На кроватях лежали заботливо расправленные светло-голубые пижамы. Не обращая на них внимания, Рудольф фон Дутчке, одетый, бросился на свою кровать, повернул голову и печально улыбнулся мне.

— Ну вот, Бастэйбл, вы и познакомились с настоящим чистокровным революционером. Я рядом с ним, должно быть, выгляжу довольно бледно, а?

Я сел на край кровати и принялся стаскивать с ног сапоги, которые были мне тесноваты.

— Вы ничем не лучше, — сказал я. — Единственное различие между вами состоит в том, что Шоу еще более ненормальный. Он в тысячу раз безумнее вас! Вы, по крайней мере, направляете свою активную деятельность в рамки возможного. Он грезит о несбыточном.

— С этим я охотно соглашусь, — ответил Дутчке серьезно. — Но с другой стороны, с тех пор, как я был здесь в последний раз, он значительно расширил Город Восходящего Солнца. И кто бы мог поверить, что похищение такого большого пассажирского корабля, как «Лох Этив», — возможное для него дело? У меня нет никаких сомнений в том, что его технические достижения — к примеру, вот эти апартаменты — превосходят все то, что вообще существует сейчас в мире, — он нахмурился. — Хотел бы я знать, что такое этот его проект «АБ»?

— Мне это безразлично, — заявил я. — Единственное мое желание состоит в том, чтобы вернуться в знакомый мне цивилизованный мир. В нормальный мир, где люди имеют понятие о хороших манерах.

Дутчке оглушительно расхохотался. Потом он уселся и потянулся.

— Господи Боже ты мой, до чего же я голоден! Интересно, получим ли мы здесь вообще что-нибудь поесть?

— Поесть, — произнес голос из Ничего. Ошеломленный, я увидел, как из туманно-голубого овала показалось лицо девушки. Это была молодая китаянка. Она улыбнулась. — Сто вы хотели бы с ладостью покушать, жентльмеи? Китайское или евлопейское кушанье?

— Принесите нам что-нибудь китайское, — сказал Дутчке, даже не спросив моего мнения. — Я очень люблю китайскую кухню. Что у вас имеется?

— Мы посылаем вам выбилать.

Лицо девушки исчезло с экрана.

Несколько секунд спустя, когда мы все еще обсуждали последнее техническое чудо, в стене открылось отверстие, и мы увидели нишу и в ней поднос, заставленный всевозможными китайскими яствами. Дутчке стремительно схватил поднос и поставил его на наш стол.

Через мгновение я уже позабыл обо всем, кроме аромата закусок, от которого во рту потекла слюна. Я приступил к обеду, но снова и снова передо мной вставал один-единственный вопрос: не сон ли все это? Вдруг это всего лишь продолжение фантастического, невероятно подробного и реального сна, вызванного снадобьями Шаран Канга?

Глава 4 Владимир Ильич Ульянов

После обеда я умылся, натянул пижаму и забрался под одеяло. Кровать была самой удобной из всех, какие я когда-либо видел в своей жизни, и вскоре я уже крепко спал.

Должно быть, я проспал остаток дня и всю ночь, потому что когда на следующее утро я открыл глаза, то чувствовал себя просто великолепно! Я был уже в состоянии смотреть на события последних дней с философским спокойствием, удивлявшим меня самого. Я все еще считал Корженевского, Дутчке, Шоу и остальных заблудшими душами, однако теперь больше не видел в них бесчеловечных чудовищ. Они действительно убеждены в том, что работают на благо людей, которых считают «угнетенными».

Я чувствовал себя таким отдохнувшим, что поневоле задался вопросом, не содержались ли и впрямь в еде наркотики? Однако когда я повернул голову, я увидел, что Дутчке определенно спал далеко не так хорошо, как я. Глаза его покраснели, и он был все еще одет. Заложив руки за голову, он мрачно смотрел в потолок остановившимся взором.

— Вы выглядите и впрямь не очень счастливым, граф фон Дутчке, — сказал я, встал и направился к ванне.

— Откуда взяться доводу для счастья, мистер Бастэйбл? — он резко, хрипло хмыкнул. — Я сижу здесь взаперти, в то время как должен давно находиться в пути и выполнять свой долг. Не вижу никакого смысла в театральных революционных позах, которые обожает Шоу. Революционер должен быть молчаливым, незаметным и осторожным…

— Но вы тоже не вполне неизвестная персона, — заметил я и чуть отступил, потому что на меня брызнуло из-под крана горячей водой. — Ваш портрет часто украшает газетные страницы. Ваши книги находят широкое распространение, если я правильно понимаю.

— Я имел в виду не это, — он посмотрел на меня, потом закрыл глаза, как будто хотел забыть о моем присутствии.