Повелитель Вселенной

Женщины — трусихи, часто говаривал он. Им все равно, какому хозяину служить, а с монголами мира быть не может. Они уничтожили многие татарские роды. За это он отрубит монгольскому хану голову. А также за то, что он лжет, будто татары отравили его отца.

Все ели молча. Если бы Есуй была здесь, они с сестрой поболтали бы о народившихся ягнятах или попросили бы Ихэ Черэна, чтобы кто-нибудь из братьев объездил для них новых лошадей. Отсутствие сестры она чувствовала большую часть вечера. Она с отчаянием думала о прошедших пяти днях и гадала, как же выдержит еще целый год.

— Что-то ты помалкиваешь сегодня, — сказал грубо Ихэ Черэн.

Есуген посмотрела на него.

— Я скучаю по Есуй.

— Надо же ей когда-нибудь было выходить замуж.

— И я рада за нее, — добавила она быстро. Она боялась его, когда им овладевали злые духи. Тогда он размышлял в одиночестве, бросался на всех, кто подходил к нему, и пил весь вечер.

— Мне надо тебя тоже выдать замуж. Когда девушки твоего возраста начинают походить на больных телят, самое время отделываться от них.

— Нет! — закричала она. Отец стиснул рукой нефритовый кубок и строго посмотрел на нее. — Я хотела сказать, что сейчас голова у тебя занята. В конце концов, ты собираешься на войну… — Лицо его помрачнело. — Я хотела сказать, что когда война окончится, любой мужчина, который ухаживает за мной, будет иметь больше добычи и сможет больше предложить за меня.

Он подергал себя за седеющие усы.

— Правильно говоришь.

Он махнул рукой. Она помогла служанке убрать блюда и пустые кувшины.

Есуген было собралась раздеться, как часовой позвал Ихэ Черэна.

В шатер вбежал человек, направился к постели, на которой сидел ее отец, и поклонился.

— Доставили сообщения разведчиков, Черэн, — сказал страж. — Монгольских разведчиков видели у озера Колэн, а другие движутся в нашем направлении с запада. Хонхираты уже откочевали на северо-восток.

Ихэ Черэн выругался.

— Проклятые хонхираты повернулись спиной к своим союзникам и еще ожидают от нас награды за то, что не присоединяются к нашим врагам. Кэрэиты идут с Тэмуджином?

Человек покачал головой.

— Кажется, он в этой битве будет сражаться один.

— Хорошо. Я не ожидал, что это случится так скоро, но мы готовы расправиться с монгольской собакой. — Оба направились к выходу. — Собирай командиров — мы встретим противника в степи к западу от озера Буир.

Есуген легла.

«Пусть все быстро закончится, — молилась она. — Дай нам победу, чтобы я оказалась рядом с сестрой».

72

В течение двух дней в стане было шумно — войско готовилось к битве. Затачивались мечи, наконечники стрел и копий, доспехи покрывались смолой и полировались. Сотники собирали своих людей, амуницию, лошадей, и почти вдруг войско ушло на запад.

Через десять дней татарские воины мчались к стану Ихэ Черэна по берегу Халхи, и люди по их виду определили, что они отступают. Некоторые боевые кони были без сбруи. Воины бежали в направлении предгорий Хингана. Женщины укладывали что могли в кибитки, но многие удирали верхом или даже пешком, бросая пожитки и стада. Большой шатер Ихэ Черэна тоже был оставлен.

В предгорьях люди делали засеки и огораживались повозками. Воины говорили о том, как монголы не поддавались, перегруппировывались и снова наступали. Некоторые утверждали, что Чингисхан приказал своим людям убивать всякого воина, который отступит. Часть татар, пробившихся к предгорьям, были из тех, что попали в плен к монголам, но перебили стражу и убежали, и люди узнали, что если они сдадутся, пощады им не будет. Монгольский хан объявил, что все мужчины-татары умрут.

Крыло монгольского войска вскоре появилось в долине под горами. Ночью видны были костры, днем воины стали наступать на засеки волнами, повторяя натиск всякий раз, когда их отбрасывали. Когда первый ряд поваленных деревьев и повозок был преодолен врагами и Есуген увидела окровавленные мечи, которыми рубили мужчин, женщин и детей, она убежала.

«Я струсила», — подумала Есуген.

Другие карабкались на склоны, покрытые лесом, а она избрала свой путь и теперь осталась одна, только с луком, несколькими стрелами и ножом. Она бежала, прислушиваясь, не гонятся ли за ней, но чаща подлеска сдерживала бег. Когда пришла ночь, она улеглась калачиком под деревом, боясь заснуть.

Ее отец был среди тех, кто бежал от монголов, но он был за одним из завалов в самой гуще сражения. Ей следовало бы быть рядом. Другие женщины остались со своими мужчинами. Она не заслуживает того, чтобы остаться в живых, когда так много ее соплеменников погибло.

Утром она поискала пищи. Несколько ягод, которые она нашла, были еще зелеными. Она выкопала корешок и съела. Ее бурдючок для кумыса был пуст, и она знала, что скоро ей придется искать воду. Она не осмеливалась спуститься к реке, где монголы будут искать татар, гонимых жаждой.

Когда под деревьями чуть посветлело, она услышала внизу какой-то треск, грохот. Положив стрелу на лук, она, крадучись, спустилась и оказалась в березовой роще.