Повелитель Вселенной

Она прокралась мимо спящих рабынь к выходу и спустилась по лестнице, махнув рукой стражам, чтоб молчали, когда они стали приветствовать ее. Дроги стояли на широкой площадке перед ее шатром. Над кострами у платформы склонилось несколько человек. Балдахин был посеребрен лунным светом. Тело хана, закутанное в меха, пряталось в темноте.

Она приблизилась к дрогам, поплотнее закуталась в шубку и стала коленями на тонкий слой хрустящего снега. Призрак ее матери послал ее к нему, и мольба Есуген приблизила Есуй к хану.

Она избежала смерти, соединив жизнь свою и Есуй с жизнью Тэмуджина, и годы избавили ее от снов, которые некогда тревожили ее, — о маленьких мальчиках, погибающих от рук его людей, и о безголовых трупах, стоящих на коленях перед ханом. Она спасла сестру и, находясь рядом, помогла ей побороть страх перед человеком, с которым они были связаны. Она прожила жизнь, оставаясь верной старой клятве, данной сестре, пытаясь забыть резню, которая воссоединила их.

Хан скончался, а они с Есуй не расстанутся, и все же казалось, что он унес с собой дух сестры. Во время тризны Есуй смотрела пустыми глазами, как пьют, поют и рыдают. Она выходила из шатра только для того, чтобы посетить жертвоприношение духу хана или посидеть на еще одном прощальном пиру. Есуген ожидала, что сестра обратится к ней за утешением, но Есуй не искала с ней встреч и ничего не сказала о последних днях их мужа. Есуй дрожала и делала знаки, отвращающие зло, когда бы ни проходила мимо дрог. Она окружила себя шаманами и детьми, которых прежде избегала. Она жила в атмосфере молитв и заклинаний, ублаготворения духов и отвращения невидимого зла, которого она боялась.

Есуген посмотрела на хана. Если отчаяние Есуй усугубится, она вскоре последует за ним Хан одержал победу над ними обеими, его смерть разорвала их связь. Она закрыла лицо руками, терзаемая своей потерей.

Сын Хулан последним покинул траурное пиршество, состоявшееся в ее шатре. Кулган обнял ее у выхода и неуклюже сбежал по ступенькам к Наяхе, растиравшему больную ногу. Оба мужчины обнялись и затеяли пьяный разговор.

Хулан наблюдала за ними из дверного проема. Она подражала горю других, рыдала, кружа возле дрог, резала руки ножом, но порезы были не более царапин. Плакала она, не затрудняясь, когда вспоминала, сколько жизней отнял мертвец, какую муку претерпели его жертвы.

Мальчик подал Наяхе факел. Генерал и Кулган, шатаясь, добрались до своих коней. Усилился ветер, и они скрылись в белой метели. Хан постановил, чтобы у нее не было другого мужа, но ее любовь к Наяхе давно прошла, а его любовь к Тэмуджину вела его по жизни до сих пор.

Оба мужчины взобрались на дроги. Один держал факел, а другой подтянул веревки, которыми балдахин был привязан к шестам. На лице трупа играли отблески света. Мороз сохранял тело, но кожа туго натянулась, заставив труп ощериться. Снег пошел погуще, и вскоре Хулан уже не могла разглядеть дроги.

Стражи смотрели на нее снизу, а потом придвинулась к кострам. Хулан опустила за собой полог и смотрела в том направлении, где находился хан.

«Я освободилась от тебя», — думала она и гадала, как он встретил смерть, которой боялся, — храбро или съежился от страха перед забвением.

Она поняла, почему люди так глубоко скорбят о нем. Его железная воля объединяла их и требовала их покорности, а он, в свою очередь, сдерживал свои обещания, данные им. Они будут следовать дорогой, проложенной им для них, некоторое время, несколько поколений, наверно, но сойдут с этого пути без него.

Она освободилась от него и его духа. Его призрак не будет преследовать женщину, которая может думать о нем лишь с холодной и отчужденной жалостью. В рассказах людей о нем не найдется места для человека, чьи страхи, а не только мужество, сделали его завоевателем.

Она прикидывала, что же будет. Угэдэй намеревается обосноваться в Каракоруме, на землях, некогда управляемых кэрэитскими ханами. Из дальних стран станут прибывать путешественники, чтобы приветствовать нового хана, и среди них непременно будут мудрые и ученые люди, наподобие Елу Цуцая и даосского мудреца. Она будет приглашать их в свой шатер, учиться у них и услышит истины, которые будут жить, когда завоевания Тэмуджина останутся лишь в памяти.

125

Чечек зевнула, сев и отбросив одеяло. Она устала за два месяца, обслуживая похоронные пиры у старших вдов хана и нойонов, а приходилось выполнять и другие обязанности. Траур вскоре кончится. Хана похоронят до наступления жесточайших морозов.

Ее печаль по поводу его кончины была искренней. И все же в своей печали она надеялась на новую пору цветения. Угэдэй будет ханом. Он был слишком убит горем, чтобы заметить ее, когда она наливала ему чашу, но его печаль пройдет. Ее отец сказал, что она будет принадлежать великому человеку. Может быть, подразумевался Угэдэй.