Повелитель Вселенной

Бортэ щелкнула лошадь плетью. Лошадь взяла с места в карьер, Тэмуджин бросился следом и быстро сокращал расстояние. Бортэ склонилась к холке и взяла лошадь в шенкеля. В высокую рыжую траву метнулся какой-то грызун, едва не попав под копыта мерина.

Рощица была как раз на берегу реки. Конь Бортэ на дюйм опередил тэмуджиновского. Она увидела болотце, хотела свернуть вправо и обогнуть его, но потом передумала. Поднявшись на стременах, она заставила лошадь перепрыгнуть болотце. Утки, кормившиеся в камышах, громко закрякали и разлетелись.

Она приблизилась к деревьям и натянула поводья. Серый мерин замедлил ход, когда она поравнялась с первым деревом, а потом и вовсе стал. Тэмуджин попридержал свою лошадь, которая пошла рысью.

— Ты выиграла, но немного, — сказал муж.

— И все же выиграла.

Лошадь танцевала под ней. Бортэ шагом объехала рощицу, давая мерину остыть. Тэмуджин держался рядом. За деревьями к северу от стана под надзором табунщиков паслось много лошадей.

Она подумала, как мал был стан, когда она приехала около трех месяцев тому назад, но весть о новом союзе Тэмуджина разнеслась быстро. Стан вырос с тех пор, как они перекочевали на реку Керулен, пополнившись родом Борчу из племени арулатов и сыновьями воинов, что ходили в набеги с отцом Тэмуджина. Тэмуджин принимал всех. Он отказывался от дани, не претендовал на часть их собственности, он даже подарил кожух одному человеку, одежда которого поистрепалась, а стрелы — другому, чтобы тот мог охотиться. Молва о его великодушии привлекала еще больше сторонников. Земля к западу от стана была догола истоптана большими табунами лошадей, стадами коров и отарами овец. Стану вскоре придется снова перекочевать.

Бортэ не выезжала из-под деревьев, в тени которых было прохладно, не так палило летнее солнце. Тэмуджин соскочил с лошади, стащил Бортэ с седла и силой уложил ее на землю.

— Постой, — смеясь, сказала она. — Что подумают Джэлмэ и Борчу?

— Только то, что я не могу дождаться ночи.

Она сопротивлялась. Он стал на колени и сжал ими ее бедра. Она боялась, что их видно среди деревьев, и вдруг ей стало все равно. Руки ее обвили его шею, он опустил голову и потерся щекой о ее щеку. Она закрыла глаза, вспоминая, как прошлой ночью ходило его естество у нее внутри, когда она села на него верхом.

— Бортэ, — шептал он.

Он снял ее руки с шеи и сел, улыбнувшись. Он одержал небольшую победу и теперь знал, что она сойдется с ним в любое время, даже здесь, на виду табунщиков и двух его друзей.

Она села и поправила платок, прикрывавший косы.

— Надо вести себя с большим достоинством, Тэмуджин. Твои люди будут поражены.

— Они узнают, что я люблю жену. — Он покачал головой. — Но, быть может, мне надо вести себя совсем по-мужски. Когда мы приедем, мне надо быть властным и приказать тебе почистить и освежевать дичь. Потом я крикну, чтобы ты подала ужин, и пригрожу побить тебя, если ты станешь копаться.

Бортэ наморщила нос, потом нахмурилась.

— Мне надо было взбить шерсть, а не ехать с тобой на охоту. Твоя мать подумает, что я глупая, ленивая девчонка.

— Никогда она так не подумает. Она не нахвалится тобой.

А это уже, она полагала, была ее победа. Она боялась, что его мать, которая столько перенесла, никогда не станет относиться к ней ласково, поскольку считает, что ни одна женщина не может быть ровней ей самой. Когда Оэлун-экэ месяц назад отвела ее в сторону, Бортэ подумала, что получит нагоняй. Мать Тэмуджина пристально поглядела на нее и сказала:

— Мой сын тебя очень любит. Я не верила ему, что ты такая. Даже когда ты приехала и я увидела, какая хорошая женщина твоя мать, я продолжала сомневаться в тебе и боялась, что твоя красота ослепила моего сына и он не видит твоих недостатков. Теперь я жалею, что у тебя нет незамужних сестер для других моих сыновей.

После этих слов вся тоска Бортэ по стану отца испарилась. Теперь она говорила с Оэлун без стеснения, и все часто соглашались с ее суждениями. Оэлун-экэ знала, кто из людей будет служить ее сыну хорошо, а кто может сбить его с толку дурным советом. Она понимала, какие женщины умны и как ей следует быть осторожной с теми, кто склонен к ревности и зависти.

Бортэ вспомнила, что сказала ей Оэлун вчера, когда они вместе с Хокахчин вязали одежду.

— Мужчины приезжают сюда, чтобы следовать за вождем, находящимся под покровительством хана кэрэитов. Они также думают, что Тэмуджин поможет им разбогатеть. Но удерживают их не клятвы и даже не победы, которые они могут одержать под его руководством. Он должен заслужить их верность, их покорность, их любовь, чтобы они и подумать не могли об уходе, даже если против него выступят тысячи. И мы должны быть верны ему, любить его, особенно ты.

— Я всегда буду любить его.

— Такой женщине можно верить. — Слова Оэлун преисполнили ее гордостью. — Другая жена стала бы кричать на него: «Почему у меня нет служанки? Почему у меня мало шкур и ковров? Почему ты не требуешь большей части добычи и не даешь мне положенного?» И мой сын послушался бы, а его люди вскоре говорили бы, что он не лучше любого другого вождя.