Повелитель железа

Достаточно было поверхностного осмотра, чтобы выяснить причину. На виске зияла длинная рана, точно борозда в кроваво-красной земле. Волосы слиплись от крови, и кровь залила весь правый глаз, так что он производил впечатление кровоточащей раны.

— Джеральд! — вскрикнула Айрис. — Джеральд!..

Она только хотела подняться, чтобы позвать на помощь, как на плечо легла тяжелая рука:

— Вам следовало бы действовать попроворнее, если вы принялись грабить. Вы арестованы!..

Очень кстати явился полисмен. Не слушая объяснений Айрис, он поднес к губам свисток и засвистел.

— Не тратьте зря ваших слов. Они вам очень скоро пригодятся. Это вы, Керкинк? Скорей вызовите карету «скорой помощи», а я тем временем присмотрю за ней. Но только скорей!..

Айрис не успела опомниться, как очутилась в тюремном автомобиле, который умчал ее в тюремный замок…

Часть третья Happy end!

Главы:

I. Полуночная свадьба (Стефан Цвейг).

II. Бегство старого Марча (Герберт Уэльс).

III. Эффект, который производит бомба (Джек Лондон).

IV. Very good! (К. Крок, Р. Стивенс, Я. Вассерман).

Глава I Полуночная свадьба

Шестьдесят четыре человека осужденных, мужчин и женщин, сидели, забитые в беспорядке, под низкими сводами погреба, в темноте, с запахом винных бочек и гнили.

Жалкий огонь в камине скорее тускло освещал, чем согревал.

Большинство в оцепенении лежало на соломенных матрацах.

Некоторые писали на единственно разрешенном деревянном столе, при колеблющемся свете восковой свечи, прощальные письма.

Они знали, что жизнь их прекратится, раньше чем угаснет в этом холодном месте синеватый, дрожащий огонек свечи.

Неподвижно и безмолвно уставились они в темноту, как в преддверии могилы, ничего больше не ожидая и ни с чем не обращаясь больше к живущим.

Вдруг послышались тяжелые твердые шаги, загремели ружейные приклады и заскрипел ржавый засов.

Все вздрогнули.

— Неужели за нами?

От притока холодного воздуха через открытую дверь всколыхнулось синее пламя свечи.

Но скоро улеглась внезапно вспыхнувшая тревога.

Тюремщик только что доставил дополнительную партию человек в двадцать осужденных и безмолвно, не указывая места в переполненном помещении, свел их вниз по лестнице.

И снова застонала тяжелая железная дверь.

Только что доставленные почувствовали враждебность своих предшественников.

И раньше под сводами царила ужасная тишина, теперь она стала еще мрачней.

И звонкий, ясный, как будто из другого мира попавший, внезапно прорезал эту тишину крик, светлый, сверкающий крик, который непреодолимо разрушал безучастность, подавленность этого покоя.

Айрис, прибывшая вместе с другими, вдруг встрепенулась вся, протянула руки и с восторженным криком:

— Джон, Джон, — бросилась к молодому человеку, который в стороне от других стоял, прислонившись к решетке окна и, в свою очередь, рванулся навстречу к ней.

И как два пламени одного огня горели они телом к телу, губами к губам, так тесно сжимая друг друга, что, когда внезапно слезы восторга полились по их щекам, рыдание, казалось, рвалось из одного горла.

На одно мгновение отделились, не веря, что в действительности чувствуют друг друга, и, испуганные избытком невероятности, снова сжали один другого в еще более пламенном объятии.

Они плакали, говорили, рыдали, кричали, одним общим дыханием потонув в бесконечности своего чувства, совершенно не обращая внимания на присутствовавших изумленных, и изумление это вернуло их к жизни и заставило приблизиться к действительности.

— Ты, это ты, Айрис, не умерла, ты жива!..

— Я измучилась, Джон, от двойственности вас… измучилась. Один ненавистный, нелюбимый, враг семьи, другой любимый. Помнишь, Джон, когда я пришла в первый раз?..

— Ты была тогда в платье с красными слонами…

— Милый!..

И снова слились в объятии.

— За что арестовали тебя, Айрис, за что?

— Это все он. Он измучил меня, издевался, как над кокоткой, я его ударила, Джон, кинжалом, жаль, не убила, но мне казалось, Джон, что, быть может, это ты. Я терялась, я бежала. На улице натолкнулась на труп. Это был мой брат Джеральд.

— Убит?!

— Нет, он дышал, но я не знаю, ничего не знаю. Меня арестовали сейчас же, обвинили в братоубийстве и теперь…

— Нас ждет казнь, Айрис.

— Джон, мы вдвоем сейчас, вместе живем в этот час, не будем думать о казни. Расскажи, Джон, как ты попал сюда?!

— Я бежал из дома, Айрис, а на другой день твоя записка, твоя записка, Айрис, свела меня с ума. Я бродил по городу, играл в казино, выиграл бездну денег, и тут меня арестовали за убийство Строма, за грабеж, и меня то же, как и всех здесь находящихся, ждет казнь.

— Так это вы, Бертон, — подошел к нему старик с глубокой белой бородой, трясущийся от старости.

— Да, это я, Джон Бертон.

— Прошу вас, мистер Бертон, только на пару слов.

И они отошли вдвоем в угол и о чем-то тихо разговаривали.

Айрис видела, как изумление поразило Джона, она видела, что старик сунул ему в руку какие-то бумаги.

Она вся в напряжении ждала, ждала, когда Джон, ее Джон, подойдет к ней.