Повелитель звуков

— Зачем вам потребовался отпуск? — спросил меня настоятель.

— Хочу навестить мать. Она захворала, — отвечал я, показывая конверт. — Сестра пишет, что день ото дня ей все хуже и хуже…

На следующий день я сел в поезд, направлявшийся в Дрезден. Отправным пунктом моих поисков певицы должно было стать последнее место пребывания Марианны Гарр, которое упоминается в исповеди. В 1865 году она пела в придворном театре Дрездена.

Нелепая ситуация! Бенедиктинский монах, священник, под мнимым предлогом отправляется в другой город, чтобы разыскать певицу прошлого века, не зная даже, жива она или нет. В моем саквояже лежали три тетради отца Стефана. Я ощущал себя сродни вестникам богов, ветхозаветным судьей, призванным разрешить тяжбу, давно ставшую достоянием истории.

Секретарь придворного театра принял меня без промедления. За чашкой горячего чая он поведал мне все, что ему было известно о судьбе певицы из записей, хранившихся в архиве театра:

— После смерти мужа она оставила сцену и никогда больше на нее не возвращалась… Она сошла с ума. Окружила себя ведьмами и колдунами, увлеклась черной магией. Ее уволили после одного громкого скандала. Она осмелилась угрожать самому Вагнеру!

— Марианна? Марианна Гарр угрожала Вагнеру?

— Да, вот именно. Так оно и было. Кое-что попало на страницы газет тех лет… В дни, когда шли приготовления к премьере «Тристана и Изольды», маэстро влюбился в жену дирижера, своего друга и тонкого ценителя его творчества Ганса фон Бюлова. Ганс фон Бюлов был женат на Козиме Лист, дочери композитора Франца Листа. Она и Вагнер влюбились друг в друга до безумия. Козима Лист жила в его доме в окрестностях Мюнхена. Фон Бюлов предпочитал закрывать на это глаза, боясь публичной огласки.

— И какое отношение имела к этому Марианна Гарр?

— Марианна Гарр без предупреждения заявилась в дом к Вагнеру. Она уверяла, якобы Людвиг Шмидт, ее покойный супруг, является ей во снах, чтобы сообщить, что ей суждено выйти замуж за Вагнера. Представьте себе! Марианна требует от Вагнера, чтобы тот взял ее в жены! Ее, сумасшедшую!

— И что сделал Вагнер!

— Отказался, разумеется! Композитор пообещал, что навсегда сохранит светлую память о ее покойном муже, но то, о чем она просит, выше его сил. Тогда Марианна пригрозила рассказать всем о его тайной связи. Она добилась аудиенции у короля Людвига II и во всеуслышание объявила о романе композитора и Козимы Лист.

— И что произошло?

— Людвиг II пришел в бешенство. Он не ожидал столь низкого поступка от человека, которому так благоволил. Он приказал позвать Вагнера, и тот все отрицал.

— Но что случилось с Марианной? Она еще жива?

— Понятия не имею. Зачем она вам?

— Я привез ей одну вещь. То, что она искала много лет назад.

— Мне известно лишь, что после того случая она совсем тронулась умом. Согласно заметкам, хранящимся в театре, она была помещена в сумасшедший дом Дрездена.

* * *

Я посетил сумасшедший дом Дрездена, но оттуда меня направили в больницу Лейпцига. Из Лейпцига же, если верить записям в больничном журнале, Марианну перевезли в другой сумасшедший дом, в Ганновере.

Слишком много перемещений… Слишком много лет эта женщина провела в заключении. Наивно было надеяться, что она до сих пор жива. Меня опечалило известие о том, что Марианна так и не смогла преодолеть ужас прошлого и воспользоваться свободой, которую даровал ей Людвиг, пожертвовав ради нее своей жизнью.

На поезде я поехал в Ганновер, и там меня направили в… Штутгарт. Штутгарт находился всего в нескольких часах езды от аббатства Бейрон. Описав круг, я возвращался домой. В любом случае я уже отчаялся отыскать Марианну. Да и отпуск, который предоставил мне настоятель по случаю мнимой болезни моей матери, заканчивался.

* * *

— Да, женщина, о которой вы говорите, находится здесь, — сказал мне директор клиники для умалишенных города Штутгарта. — Вы ее родственник, святой отец?

Я нашел вдову Людвига Шмидта! Марианна Гарр была жива!

— Нет, не родственник. Но мне нужно ей кое-что передать, — сказал я и почувствовал, что гора свалилась с моих плеч.

— Состояние ее здоровья оставляет желать лучшего. Кроме того, в ней развилась крайняя степень агрессии. Даже несколько мужчин с трудом могут ее сдержать. Мы вынуждены связывать ее днем и ночью. При любом удобном случае она пытается покончить с собой.

На секунду я засомневался. Возможно, не стоило в такой ситуации искать встречи с Марианной, а тем более передавать ей исповедь ее покойного мужа. Но что-то подсказывало мне, что я должен идти до конца. От Марианны, наследницы Изольды, меня отделяло несколько шагов. Она послала свои воспоминания вслед за исповедью мужа, как оказавшийся на необитаемом острове бросает в море бутылку с мольбой о помощи. И если было нечто, чего она не знала, и это содержалось в исповеди, записанной отцом Стефаном, я должен был прийти ей на помощь. Тетради отца Стефана лежали в моем черном саквояже. Пусть она была сумасшедшей, но она имела право знать…

— Это не займет много времени, — самоуверенно заявил я.