Повелитель звуков

Из воспоминаний Рихарда Вагнера

Там, на берегу Рейна, я провел две фантастические недели в обществе Людвига Ш. Мой друг Бюлов, гостивший у меня, согласился подыгрывать нам на фортепиано, пока мы, не стесненные обстоятельствами, просматривали мою работу над «Нибелунгами», и в особенности над «Тристаном». За это время нам удалось получше узнать друг друга, и я не сомневаюсь, что данная встреча сказалась на нас самым благоприятным образом.

Что касается сомнений Людвига Ш. относительно осуществимости третьего акта «Тристана», то, как он сам мне признался, они проистекали из страха, что его голосовые связки уже не те, что прежде, что он ослаблен физически. Но главной причиной его сомнений явилось непонимание некоторых частностей. Прежде всего, это касалось одного места из либретто, финальной фразы заклятия любви: «Смех и плач, наслаждение и раны». Я показал ему, каковым видится мне ее выражение в музыке и какой смысл я желал бы ей придать. Он тут же понял и признал, что при чтении партитуры допустил ошибку, вообразив, что данный пассаж должен звучать быстрее, и что кажущаяся невозможность воплощения данного места из «Тристана» вызвана недоразумением.

Я попытался уверить его, что причина недоразумения — увеличенный такт, что само по себе действительно было необычно, но он возразил, что данное требование не составляет для него особой сложности, что он без труда передаст этот пассаж в своем пении. Это замечание, поражающее своей глубиной и точностью, навсегда запечатлелось в моей памяти. Оно свидетельствует о том, что самые сложные в техническом отношении места отступают для певца на второй план, если он точно знает, как на самом деле должна звучать та или иная фраза. Интеллектуальное осознание придает ему сил для преодоления физических трудностей.

[…]

С этого момента моя подготовка к постановке «Тристана» была сопряжена с участием в ней Людвига Ш. По счастливому стечению обстоятельств, незадолго до нашей встречи один из восторженных ценителей моего творчества предложил осуществить вышеупомянутую постановку в придворном театре Мюнхена.

В первой декаде марта 1865 года Людвиг Ш. ненадолго появился в Мюнхене, чтобы встретиться со мной и обсудить все детали предстоящей премьеры. Я не преминул воспользоваться этой возможностью, чтобы поставить «Тангейзера» без какой-либо предварительной подготовки. Я же взял на себя смелость дирижировать на единственной репетиции.

54