Повелители фрегатов

Если даже скинуть с весов вероятное преувеличение влияния Мордвинова и дух либерализма среди дворянской молодежи того времени, все же намечается картина, что Мордвинов был лидером значительной части образованного общества, стремившегося обеспечить за дворянством определенные политические права. В том же рапорте Бенкендорфа есть любопытные указания на настроения флотского офицерства до декабрьского восстания и после. Видимо, шефу жандармов было очень трудно получить какие-либо точные сведения о политических взглядах тесно сплоченного флотского офицерства. Все же видно, что одной из причин недовольства моряков в конце царствования Александра I было то, что, по их мнению, флот превратился в жалкое «подобие флота». После вступления на престол Николая I моряки были недовольны тем, что от них требовали, «по их выражению, пехотной выправки, они говорят, что на это у них нет времени и что подробная выправка не соответствует роду из служб». Несмотря на это, очевидно, что внимание, уделенное Николаем I флоту, дало офицерам большое нравственное удовлетворение. Флот, словами того же рапорта Бенкендорфа, «благодаря особой заботливости Государя, представляет в настоящий момент внушительную силу», хотя «флотские офицеры много говорят о неосмотрительности, с которой строят суда». Очень возможно, что этот элемент профессионализма преувеличен Бенкендорфом. Однако он бросается в глаза и в случае декабриста капитан-лейтенанта Торсона. Поэтому не исключена возможность взгляда, что значительный процент флотских офицеров среди осужденных по делу тайных обществ находился в некоторой связи с пренебрежением флотом во вторую половину царствования Александра I. Как известно, флотские офицеры составляли четвертую часть осужденных по делу Северного общества. Если же прибавить к их числу еще осужденных бывших флотских офицеров — барона Штеингеля и М. Бестужева, то это отношение возрастет еще более.

Из трех строевых частей, принявших активное участие в Декабрьском восстании (имеется в виду восстание декабристов. —В.Ш.). Гвардейский экипаж был единственный, пришедший на Сенатскую площадь в полном составе, с ротными командирами и большею частью офицеров. Об этом Завалишин пишет в своих «Записках»: «Всем известно, что Гвардейский экипаж был приготовлен лучше всех других полков и был единственным войском, вышедшим на действие 14 декабря в совершенном порядке и полном составе, со всеми своими офицерами». Напомним, что роты Московского полка, вышедшие на Сенатскую площадь, были подняты главным образом бывшим флотским офицером М. Бестужевым Старшим в чине офицером в каре восставших был опять-таки флотский офицер — капитан-лейтенант Н. Бестужев. Создается, таким образом, впечатление, что флот принимал самое энергичное участие в восстании, при хотя бы пассивном сочувствии некоторых старших чинов, на что может указывать включение Н.С. Мордвинова в регентство, предложение включить Д.Н. Сенявина и участие адмирала Головина в Тайном обществе. Из этого можно вывести заключение, что в революционное движение была вовлечена значительная часть флотского офицерства. В пользу такого мнения можно привести заявление Завалишина, что «за исключением действующих на площади и взятых с оружием в руках, никто из других членов общества, которые имели непосредственные сношения только со мною, не были арестованы и только Феопемпт Лутковский был сослан на Черное море». Замечание Н. Бестужева в разговоре с Рылеевым, что «Кронштадт есть наш остров Леон», — намек на роль, которую сыграло восстание Риего в испанской революции, — можно также принять как указание на то, что декабристы имели основание рассчитывать на серьезную поддержку флотских офицеров кронштадских экипажей. Наконец, по словам М. Бестужева, Морской корпус прислал депутацию на Сенатскую площадь: «Я проходил фас моего каре, обращенный к Неве, и вижу приближавшихся кадет Морского и 1-го Кадетского корпуса. — Мы присланы депутатами от наших корпусов для того, чтобы испросить позволения придти на площадь сражаться в рядах ваших, — говорил, запыхавшись, один из них… Благодарите своих товарищей за благородное намерение и поберегите себя для будущих подвигов, — я ответил им серьезно и они удалились». Есть еще одно указание на сочувствие кадет и гардемарин декабристам. При первом посещении Николаем I Морского корпуса на его приветствие: «Здорово, дети», кадеты отвечали молчанием, а в коридоре, по которому царь проходил в столовый зал, они поставили миниатюрную виселицу с пятью повешенными мышами.