Повелители Огня (СИ)

— Можно подумать, одно другому мешает!

— Совсем не мешает. Скорее наоборот, одно замечательно дополняет другое. Вы, люди, используете в таких случаях слово «гармония». Погода нам поможет. Ночью, похоже, будет лить дождь, ни луны, ни звезд в небе. Погоди, а откуда ты узнала насчет человека со шрамом? Я не верю, что об этом судачат прихожане Трохомора.

Дженни прикусила губу. Она так и не рассказала единомышленникам, что сменила святого покровителя. Наверное, это правильно?

— Так получилось, — уклончиво пробормотала она, — можно сказать, случайно. Мне было откровение свыше. Насчет Эрика все сошлось правда? Его рукав выбросили из Башни Безумия, так что я доверяю таким откровениям. И я же не спрашиваю, с кем именно ты совместно смотришь на грязь!

Гоблин кивнул, и они зашагали к перекрестку, где можно было нанять извозчика. Возница в этот раз попался болтливый. В ожидании пассажиров он листал газету, и теперь заторопился поделиться содержанием номера. Как и большинство небогатых эверонцев, он предпочитал «Зоркий глашатай».

— Война затянется, почтенные, — толковал он пассажирам, — теперь это очевидно. А что? Правильно пишет господин редактор Гандерис: мы растеряли боевой дух. Давно уже Эверон не совершал ничего великого. Вот побьем Погонщиков Ветра, и это станет таким делом, которое снова сплотит весь народ. Очистительный огонь, вот как изволил выразиться господин редактор! В пламени войны город закалится и очистится. Даже трусливые сторонники мира теперь это поняли! Они торопятся принять участие в войне на Гранделине, чтобы искупить свои прошлые ошибки, теперь и они признали правоту лорда Мариана! А то все возражали, все спорили…

Начал накрапывать дождь, пассажиры помалкивали под пологом повозки, а мокнущий на козлах возница никак не унимался:

— Слышали, небось, лорд Сертиас Истригс отправляет в действующую армию старшего сына. Боится, что если не проявит в трудную годину должного патриотизма, то лишится места спикера. Ничего, Мегрис свидетель, это место по правую должно принадлежать лорду Мариану! Быть ему спикером в верхней палате, вот попомните мое слово!

Вся эта суета вокруг поста главы палаты лордов должна была иметь какое-то отношение к нападению на труппу Бурмаля. Дженни понимала это частью сознания, но толком обдумать и нащупать связь между событиями никак не могла. Она предвкушала встречу с Эриком. Как она проникнет в Башню Безумия, отыщет брата, как скажет ему: «Давай, я снова починю твою рубашку. Я знаю, что ты потерял рукав. Вот он!» Они будут смеяться и плакать, они будут вместе, как прежде. И уж теперь никто больше их не разлучит! Ни-ког-да!

Из задумчивости ее вывел извозчик, который, повысив голос, спросил:

— Ну, так куда ж прикажете? А?

Дженни сообразила, что возница уже спрашивал, но ему не ответили. Морко тоже углубился в свои размышления. А повозка уже грохотала по булыжнику, и пора было решать, что делать дальше. Сегодня по причине непогоды они с Морко возвращались из долины Сотни Храмов раньше обычного, почти весь день был впереди. У Квестина полным-полно ежедневных забот в префектуре, он всегда до обеда разбирает доклады. А сержант Кубер наверняка не возвратился из городка Вексет…

— Куда мы теперь, Морко?

— Хм…

Гоблин немного подумал и велел вознице доставить их на улицу Каменотесов.

— Дом какой?

— Семнадцать, — не задумываясь, бросил гоблин. Но Дженни догадалась, что он назвал наобум. Просто дом в начале улицы, откуда возница не увидит, что они идут смотреть на Башню Безумия.

Если улица Каменотесов — значит, недалеко от карьера, в котором добывают строительный камень, а это значит — подножие горы. Так что любой дом в начале улицы сойдет.

***

Деревянная нога Морко гулко стучала по булыжнику, но шепчущий звук дождя скрадывал все звуки, и стук протеза тоже. Как только Дженни с гоблином покинули повозку, и возница развернул лошадь, высокий силуэт извозчика стал таять и растворяться в серой ватной пелене. Минута — и он исчез, потерялся за завесой дождя. Пропал топот копыт, стих скрип кузова и грохот колес по булыжнику.

Улица Каменотесов была узкой и извилистой, она казалась рекой, зажатой в тесноте между берегами, и вместо воды в ней струился сырой прохладный воздух. Против обыкновения, прохожих не наблюдалось, и ратлеры попрятались под землю. Мостовая заметно поднималась, шла в гору, а в конце улицы сквозь дождевую морось угадывалась стена, запечатывающая тесный коридор между берегами из лепящихся друг к другу домишек — это высился склон Вулкана.