Повелители ситхов

— И тем не менее мы не можем знать мыслей другого, особенно изменника, который тщательно оберегает свои замыслы, чтобы не выдать предательство. И потому нам приходится выявлять его мысли, вынуждая их воплощаться в поступках, и таким образом узнавать истину. Согласен?

Его ученик уставился в огонь:

— Не слышу ничего такого, с чем я мог бы не согласиться.

Учитель снова то ли улыбнулся, то ли оскалился.

— Ты ведь сам был предателем, повелитель Вей-дер?

У того перехватило дыхание от внезапного гнева.

— Что?

— Ты предал джедаев. Падме. Оби-Вана. Всех, кого ты любил.

Палпатин повернулся к нему, и пламя отразилось в его глазах.

Вейдер не знал, какой ответ хочет услышать от него учитель, и просто сказал правду:

— Да.

Император снова перевел взгляд на огонь.

Капитан гвардии уселся на землю напротив них.

— Тебе стоило бы снять шлем, капитан, — предложил Палпатин. — Наверняка утомительно носить его постоянно.

— Спасибо, мой Император, — ответил капитан. Он снял шлем, открыв хорошо знакомое лицо клона, покрытое шрамами и с теми же чертами, что и у многих лиц из прошлого Вейдера: Рекса, Коди, Пятерни, Эхо. Перед его мысленным взором проплыл список имен, каждое из которых вызывало те или иные воспоминания, словно призрак былого.

— Здесь есть поблизости имперская база, владыки? — спросил капитан. Сержант Диз тоже снял шлем, открыв лицо, принадлежащее не клону, но чисто выбритому человеку с тяжелым подбородком, коротко подстриженными светлыми волосами и татуировками в виде абстрактных узоров на щеках.

Вейдер подумал, что, будь Диз клоном, он бы называл его «Тату».

— Что мы ищем, владыки? — добавил к вопросу Диз.

Учитель Вейдера продолжал смотреть в огонь.

— Думаю, мы об этом узнаем, когда найдем, сержант.

— Конечно, мой повелитель, — кивнул капитан, распечатывая полевые рационы для себя и своего товарища. Ни Император, ни Вейдер есть не стали. Оба предались медитации, общаясь с Силой, — Вейдер стоя, Палпатин сидя.

Продолжая размышлять над словами учителя, Вейдер отдался на волю Силы и позволил нести себя по течению. Как часто бывало, он увидел мгновения из собственного прошлого, ряд туманных и жестоких, наполненных болью образов и звуков.

Обезглавленный им Дарт Тиранус — первое убийство, о котором попросил его учитель.

Крики Падме.

Убийство детей в Храме джедаев, страх в их расширенных от ужаса глазах, который лишь подпитывал его праведный гнев.

Крики Падме, ее боль.

Предательство.

Яростный вопль осознавшего правду Мейса Винду.

Крики Падме.

Изменник.

Костры Мустафара, его ненависть к Оби-Вану, который боялся его и пытался не дать свершиться его предназначению. Который пытался отобрать у него Падме, который обрек его носить доспехи.

Крики Падме, ее отчаяние.

«Нет, Энакин! Нет!»

Открыв глаза, Вейдер понял, что в ярости стиснул кулаки. Учитель стоял напротив, не сводя с него взгляда. Черты лица Палпатина частично скрывал капюшон, и его выражение невозможно было понять.

Вейдер ощутил гнев учителя и угрозу, которую тот таил в себе. Но сейчас она нисколько его не пугала.

— Где гвардейцы? — спросил он. Капитана и сержанта нигде не было видно. — Как долго я…

— Я отослал их. Они скоро вернутся. — Последовала долгая пауза. — Что ты видел в своих медитациях?

— Я видел… смерть и лица из моего прошлого. События, которые привели меня к тому, кем я стал. Я часто их вижу, когда размышляю над судьбой, которую предназначила мне Сила.

Гнев учителя усилился, хотя выражение его лица не изменилось. Голос напоминал негромкое мурлыканье хищника.

— Да, твоя судьба. Я тоже видел намеки на нее.

Внезапно Вейдер подумал о том, каково было бы встретиться с учителем лицом к лицу в битве, схватить его маленькое хрупкое тело, оторвать от земли и…

Он тут же выбросил эти мысли из головы, но учитель их явно уловил, поскольку губы его раздвинулись в мрачной усмешке.

— Я вижу тебя насквозь, ученик.

— И я вижу вас, учитель. Вы думаете, будто я тоскую по прошлому в своих видениях, но вы ошибаетесь. Я вовсе о нем не тоскую. Я думаю о нем и о том, кем я был тогда, и эта мысль не вызывает у меня ничего, кроме презрения. Единственное, что позволяет мне с ним примириться, — то, что в конечном счете я здесь, в этих доспехах, вместе с вами. Я не испытываю ни тоски, ни сожаления. Воспоминания лишь подпитывают мой гнев, а гнев подпитывает силы, и потому я могу лучше служить вам и Силе. Ваши сомнения…

— Продолжай, — сказал учитель.

— Ваши сомнения неоправданны и… вызывают у меня лишь злость, — продолжил Вейдер, не задумываясь о последствиях.

Несколько мгновений оба владыки ситхов молча смотрели друг на друга поверх пламени. Наконец Вейдер обошел костер кругом и опустился перед учителем на колено. Взгляд Палпатина пронзил его насквозь, и ученик представил, как его учитель размышляет над вариантами возможных действий.

— Гвардейцы возвращаются, — произнес Император. — И они не одни. Встань, повелитель Вейдер.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ