Повелители стрел

— Барчук сказал, ты захочешь узнать, сколько было убито врагов, — ответил один из уйгуров. — Мы отрезаем уши, чтобы позже их посчитать.

Чингис прищурился. Оглядевшись, он увидел, что у многих мертвецов на месте уха зияет рана. Мешок был почти полон.

— Поблагодарите Барчука от моего имени, — начал было Чингис — и замолчал. Пока уйгуры обменивались испуганными взглядами, он прошелся между трупами, распугивая жужжащих мух, которые тучами поднимались в воздух. — А вот этот вообще без ушей, — произнес хан.

Уйгуры поспешили к нему. Увидев безухого воина, человек с мешком начал громко бранить товарищей:

— Жалкое отребье! Как же теперь посчитать, если вы отрезали оба уха?

Бросив взгляд на их лица, Чингис расхохотался. Так, смеясь, он и шел к своему коню.

Все еще ухмыляясь, хан швырнул соединенные гвозди в траву и взял шест с головой генерала. Со страшным трофеем в руках неторопливо пошел к стенам города, прикидывая, куда могут долететь стрелы тангутских лучников.

На виду у всех жителей Иньчуаня, столпившихся на стенах, Чингис с силой воткнул пику в землю, отступил на шаг и посмотрел вверх. Как он и ожидал, в него полетели стрелы, но расстояние было слишком велико, и Чингис стоял, ничего не боясь. Он поднял отцовский меч, грозя тангутам. За его спиной шумно ликовало монгольское войско.

Лицо хана снова помрачнело. Он напоил кровью новую нацию. Показал людям, что они могут противостоять цзиньским воинам. Но так и не проник в город, который словно насмехался над ним своей неприступностью. Чингис сел на коня и медленно поехал к братьям.

— Рушьте каналы! — велел хан.

ГЛАВА 8

Потребовалось целых шесть дней и усилия всех крепких мужчин племени, способных держать молот и дробить камни, чтобы разрушить каналы вокруг Иньчуаня. Поначалу Чингис наблюдал за их уничтожением с жестокой радостью, надеясь, что горные реки затопят город. Чуть позже он с тревогой увидел, что вода поднимается слишком быстро — воины стоят в ней по щиколотку, а ведь последний канал до сих пор не разрушен. Из-за жары снега на вершинах гор растаяли, потоки устремились на равнину, а Чингис не продумал, куда девать воду, которая больше не течет в город и не орошает поля.

К полудню третьего дня земля даже на отлогих местах превратилась в жидкую грязь, поля затопило, а вода все прибывала. Чингис заметил, как удивленно переглядываются военачальники, поняв ошибку. Сперва все радовались удачной охоте — мелкая живность, шлепая по лужам, спасалась от потопа, и ее было видно издалека. Монголы подстрелили несколько сотен зайцев и принесли их в улус скользкими связками мокрого меха, однако вскоре юрты оказались в опасности. Чингису пришлось передвинуть лагерь к северу на несколько полетов стрелы, пока вода не залила всю равнину.

К вечеру они нашли место над разрушенными каналами, где земля была еще твердая. На горизонте темным пятном виднелся Иньчуань, а перед ним, насколько хватало глаз, раскинулось возникшее из ниоткуда новое озеро. Мелкое, едва по колено, в лучах заходящего солнца оно отливало золотом.

Чингис сидел на пороге своей юрты и смотрел на водную гладь. Старательно сохраняя невозмутимое выражение лица, к нему приблизился Хасар. Никто не осмеливался упрекнуть хана, хотя в тот вечер многие с трудом сдерживали смех. Кочевники ценили хорошую шутку — их забавляла мысль, что из-за устроенного наводнения им самим пришлось уносить ноги.

Хасар проследил за сердитым взглядом брата.

— Что ж, мы получили хороший урок, — негромко заметил Хасар. — Может, выставить дозорных, чтобы ни один вражеский пловец не подобрался?

Чингис недовольно взглянул на брата. У кромки воды резвились перемазанные дети, швыряли друг в друга комья черной вонючей грязи. Как обычно, заводилами были Джучи и Чагатай, весьма довольные новой особенностью равнины Си Ся.

— Вода уйдет в землю, — хмуро ответил Чингис.

Хасар пожал плечами.

— Если отведем ее в сторону. А после всадники будут какое-то время увязать в грязи. Похоже, с разрушением каналов мы поторопились.

Чингис заметил хитроватую ухмылку брата, сам рассмеялся и встал.

— Мы все еще учимся, Хасар. Многое для нас в новинку. В следующий раз каналы рушить не будем. Доволен?

— Конечно! — весело произнес Хасар. — А то мне уже начало казаться, что мой брат не совершает ошибок. Сегодня я от души повеселился.

— Рад за тебя, — сказал Чингис.

Оба замолчали, наблюдая за дракой, что затеяли мальчишки. Чагатай бросился на Джучи, и они кубарем покатились по глинистому мелководью.

— Никто не нападет на улус со стороны пустыни, и ни одно войско не перейдет через озеро. Вечером устроим пир — отпразднуем победу, — решил Чингис.

Хасар улыбнулся и кивнул.

— Прекрасная мысль, брат!