Повелители сумерек: Антология

Дверь приоткрылась на длину мощной хромированной цепочки. Бесцветный мужичок неопределённого возраста, щеголяющий в майке, шлёпанцах и вытянутых на коленях тренировочных штанах, попытался подозрительно заглянуть в квартиру:

— У вас тут, эта, всё в порядке? А то, эта, никак кричали…

— Играли мы. Иг-ра-ли. — Эдик повторил последнее слово с разбивкой на слоги, словно объяснял дефективному, и, широко распахнув глаза, уставился на пришельца: дескать, есть ещё вопросы? А если нет, то проваливай.

Мужичка явно распирала длинная тирада о неуместности шумных игр в десять часов вечера, об общей развращённости молодого поколения вообще и дурных наклонностях Захарова-младшего в частности. Но связываться с Эдиком и его родителями он не решился.

— Ну ладно… — понуро начал что-то мямлить сосед, когда дверь с лязгом захлопнулась перед его носом.

— Чем займёмся? — Проделав ряд хитрых манипуляций с многочисленными замками, Эдик повернулся к компании.

— Может, кино посмотрим? — робко поинтересовался Димка.

Вне зависимости от показываемых фильмов ему нравился сам процесс созерцания огромного плоского экрана домашнего кинотеатра.

— Да сколько ж можно на него пялиться?.. — недовольно протянул Борис.

Действительно, два с половиной часа из этого субботнего вечера у них занял просмотр очередных серий Мальчика-Вампира. (Отец Эдика, посмотрев как-то случайно минут пять любимый сериал сына, категорически запретил отпрыску даже приближаться к телевизору в часы и дни показа. О том, что можно купить подборку дисков и заниматься просмотром в любое удобное время, папа как-то не подумал.)

— Точно, у нас ещё час с лишним… Сыграем ещё во что-нибудь? — жизнерадостно предложил Эдик.

Танька промолчала. Уже несколько месяцев ей всё сильнее хотелось поиграть с Эдиком в другие игры. Особенно после того, как задушевная подруга Иришка, раздуваясь от гордости и используя романные обороты, рассказала, как у неё произошло это. Танька же считала, что всегда и во всём первой среди подруг может быть только она…

Но Эдик, её ровесник, оставался ещё пацан пацаном — целовался с ней пару раз, но, похоже, просто из детского любопытства, — и всё. Вот и сегодня: заманил с необычайно таинственным видом в чулан-кладовку и… продемонстрировал извлечённые из какого-то тайника два кошачьих скальпа — охота с подаренной отцом мощной пневмашкой увлекала его куда больше, чем общение с прекрасным полом в лице Таньки…

— Бли-ин, совсем забыл! — хлопнул себя по лбу Эдик и выскочил в соседнюю комнату. — Во! В это мы и сыграем! — гордо объявил он, вернувшись через минуту-другую.

В руках у него была книга — старая, пожелтевшая, в мягкой потрёпанной бумажной обложке.

— Что это? — подозрительно спросил Борис.

Книги как форма проведения досуга его совсем не привлекали.

— «По Флауэру и Тарханову», понял? — прочитал Эдик наверху обложки, где обычно ставится имя автора, и наставительно поднял палец вверх. — «Самоучитель гипнотизма» — прикинь, а? Самому можно научиться! «Какъ стать гипнотизеромъ. Заставьте окружающихъ подчиниться вашей воле», — с расстановкой, значительно, прочитал он ещё ниже на обложке.

Заинтересованный Борис потянул самоучитель у него из рук. Подчинять других своей воле ему очень даже нравилось. Ещё ниже на обложке змеились загадочно изогнутые буквы: «Таинственныя сила внушёнiя». И совсем внизу, мелким шрифтом:

С.-ПЕТЕРБУРГЪ

Типографiя 1-ой Спб. Трудовой Артели. — Лиговская, 31

1912

— Древняя, может, ещё дореволюционная… — уважительно сказал Борис.

— Ты че, дурной? До революции царь был. А тут — трудовая артель. Сталинская, факт, — Эдик говорил твёрдо и уверенно.

Димка, смотревший на самоучитель из-за плеча Бориса, с сомнением покачал головой, но оставил мнение при себе. Он вообще предпочёл бы сыграть во что-нибудь спокойное и безобидное. В шахматы, например.

— Я тут в главное уже въехал. Всё просто… Берём блестящий предмет…

Выступать в роли гипнотизируемого (по книжке — медиума) Борис наотрез отказался. Он не слишком внимательно, перелистывая при этом книгу, смотрел, как Эдик водит взятой с отцовского стола золочёной зажигалкой перед носом глупо хихикающей Таньки, первого добровольца.

Взгляд Бориса зацепила картинка — несколько человек в старомодной одежде (дамы в юбках до пола, мужчины в светлых летних костюмах) окружили гипнотизёра, вперившего магический взгляд в одного из них. Дело происходило на большой открытой летней веранде; гипнотизёр выделялся среди всей компании чёрным фраком и необычайно внушительным видом — Эдику, в его тренировочном костюме, было до этого салонного мага далеко.

…Танька, одеревенело уставясь в одну точку, поднялась со стула и неподвижно застыла.

— Ты балерина! Ты… ну эта… Волочкова, во! Танцуй! — Эдик командовал голосом повелительным и более низким, чем обычно разговаривал.