Повелительница драконов

Она без стеснения ругнулась, отвернула лицо от бешено движущихся лап и схватила ящерицу двумя руками. Животное злобно зашипело, сменило цвет с черно-коричневого на кричащий красный и отцепило хвост, чтобы его концом с шипами ударить Талли по глазам.

Талли, удерживая животное на максимально возможном расстоянии, на мгновение взглянула на него со смешанным чувством ярости и любопытства и затем быстрым движением сломала ему хребет. Когтеящерица еще раз дернулась и вдруг обмякла в ее руках.

Талли небрежно бросила труп животного на песок и свирепо посмотрела на Хрхона.

— Глупое плоскоголовое! — крикнула она. — Смотри лучше! Своим чертовым кинжалом ты чуть не попал в мою лошадь! Зачем я вообще беру вас с собой? Чтоб вы меня вспороли?

На чешуйчатом черепашьем лице ваги не было видно никакой реакции на ее слова. «И неудивительно», — подумала Талли, испытывая и разочарование, и гнев. Если лицо подобно сапогу, который человек с огромными ногами носил лет пятнадцать, к тому же если это лицо состоит только из костей и роговых пластинок, то совершенно невозможно обнаружить на нем хоть какую-нибудь реакцию. Но Талли заметила, что Хрхон вздрогнул и опустил глаза. Даже ваги знали о припадках бешенства Талли и боялись их. Не раз она приказывала Хрхону или Эсск спешиться и часами идти следом за ней по раскаленному песку пустыни. Разумеется, с той стороны гиппоцератов, которая была обращена к солнцу.

Но на этот раз наказания не последовало. Они были близки к цели и слишком долго находились в пути, чтобы терять время. Кроме того, ее возбуждение было вызвано скорее неожиданностью, чем настоящим страхом. Когтеящерицы были безобидны: жадные маленькие чудовища нападали на все, что движется, и при этом слишком легко забывали, что сами были чуть больше мужской ладони. В крошечных полостях их загнутых внутрь клыков содержался прямо-таки смертельный яд, за доли секунды вызывавший судороги и менее чем за минуту — смерть, но у этого яда был один маленький недостаток: он действовал только на когтеящериц. Талли приходилось видеть не одну такую агрессивную маленькую тварь, которая по глупости кусала и отравляла сама себя.

«Нет, — с насмешкой подумала она, — все же когтеящерицы — ошибка природы». Лишь то обстоятельство, что пустыня Гехран была одним из самых суровых мест мира и здесь почти не водились хищники покрупнее, спасло этих глупых когтеящериц от истребления.

Талли, нахмурив лоб, смотрела на мертвое пресмыкающееся в течение одного удара сердца и затем яростным кивком головы указала на неглубокую воронку, которую кинжал Хрхона вырыл в песке.

— А теперь слазь и ищи свое оружие, — сердито сказала она. — Только поторопись, будь любезен. Я не хочу больше терять время.

Гиппоцерат Хрхона беспокойно зашевелился, когда вага начал расстегивать свои ремни. Талли, несмотря ни на что, не смогла удержаться от мимолетной улыбки, глядя на приготовления Хрхона. Ваги были сгустками силы. Четыреста фунтов мускулов и жил играючи пробивали с разбегу двери из железного дерева так, как человек разрывал лист бумаги. На их решимости в бою никак не сказывалась крохотная — если судить по черепу — масса мозга. Голыми руками победить их было нельзя, по крайней мере человеку или любому из других существ, которых знала Талли. Но за это они расплачивались неповоротливостью, постоянно делавшей их мишенью для издевательств и насмешек.

Даже Талли постоянно забавлялась, наблюдая за вагой, влезающим на свое животное для верховой езды или слезающим с него, хотя она видела это несметное количество раз. Ваги были настолько коротконогими, что им нужно было привязывать себя в седле, чтобы при первом же резком движении своих верховых животных не падать в песок с высоты четырех метров.

Пока Хрхон продолжал расстегивать свои ремни, Талли шенкелями вывела свою лошадь из тени могучего гиппоцерата и заставила ее медленным шагом подниматься по склону следующей дюны. Животное недовольно заржало, когда палящие лучи солнца упали на его незащищенную шкуру. Обычно Талли старалась оставаться в тени огромных гиппоцератов, чтобы тела покрытых шипами чудовищ использовать как живые заградительные щиты между собой и жгучим солнцем, и только теперь она по-настоящему почувствовала, насколько жарко было в действительности. Ветер обжигал так, как будто по спине гладили чем-то раскаленным, и глаза Талли заслезились почти сразу, как только она покинула тень. Она моментально почувствовала жажду.

Когда она въезжала на полого поднимающийся склон, под копытами ее лошади вихрем кружились небольшие облачка песка и пыли. Талли не знала, сколько таких, похожих одна на другую песчаных дюн она уже преодолела с тех пор, как два дня тому назад они пересекли границу пустыни Гехран. Наверняка сотни, может, тысячи. Она не считала. Когда она ехала верхом по этому пути в первый раз, десять лет тому назад, она думала, что сможет к этому привыкнуть. Неужели действительно прошло всего десять лет? Ей казалось, что больше. За это время случилось так много всего, так бесконечно много, и все же так мало…